Группа состояла из отъявленных фанатиков, самых настоящих, непримиримых украинцев, свято верящих в свое превосходство и ничтожность врага. Парни не учли то обстоятельство, что против них работает спецназ. Простое оцепление они пробили и расшвыряли бы. Но не этих людей.
Грузовик стоял на примыкающей дороге, развернувшись задним бортом. С него разразился судорожным лаем крупнокалиберный пулемет. Троих порвало в клочья и разбросало. Остальные стали беспорядочно отступать, искали спасение в дыму.
Командир уцелел. У него хватило ума не корчить из себя героя.
Он кричал, срывая голос:
– Все назад, в здание! Занять круговую оборону!
Вопрос со сдачей в плен как-то не рассматривался. Да и правильно, кто бы стал их брать?
Диверсанты занимали оборону в западном крыле. Оно почти не горело, и туда еще не добрался удушающий дым. Уцелели семеро. Они вбежали в здание, рассредоточились по этажам.
Ополченцы замкнули кольцо вокруг летного поля, сужали его. Грузовики подбирались все ближе. Пулеметчики крушили оконные проемы, разбивали кладку, мешали диверсантам вести огонь. Гранаты к РПГ у них иссякли, осталось стрелковое оружие. Но ополченцы не спешили в атаку, сообразили, что потери ни к чему.
Ми-8 вынырнул из-за тучи, камнем кинулся вниз, но не разбился. Пилот был опытный, хотя и любитель быстрой езды. Вертолет резко замедлился, покачался и приземлился.
Группа спецназовцев в количестве пяти человек высадилась из него за несколько секунд. Экипировка у них была не полной, но достаточной для ведения боя. Шлемы, бронежилеты, теплое защитное облачение. Вооружение штатное. У каждого АКС с пятью запасными магазинами, гранаты, нож, пистолет.
Помог случай. Группа под командованием капитана Алексея Корнилова, заместителя начальника охраны штаба бригады, возвращалась из Рубцовки, куда сопровождала ценный груз. В командировке оружие не пригодилось, зато сейчас оказалось кстати.
Сигнал о ЧП в аэропорту они получили, когда проходили границу двух непризнанных республик. Голос начальника штаба бригады подполковника Былинского дрожал от волнения.
– Мы немедленно летим туда, товарищ подполковник, – отозвался Корнилов. – Без нас никакого штурма, оцепить и ждать. Разберемся на месте. Сообщите капитану Невельскому, чтобы его люди не вздумали по нам стрелять.
Капитан приказал пилоту менять курс.
К моменту высадки спецназа на месте боя стояло затишье. Дым немного развеялся, руины аэропорта предстали во всей красе.
Капитан Корнилов – мрачноватый, осанистый, с правильными чертами лица, отметивший на днях собственное тридцатипятилетие – отдавал лаконичные приказы осипшим голосом. Надо же простыть в неподходящее время. Хорошо, что кашель уже не рвал на части.
– Жлобин, Колесник – слева! Гаспарян, Мережко – справа! Под пули не лезть!
Осажденное здание находилось за длинным барачным строением, бывшими аэродромными складами. В эфире уже что-то бубнил капитан Невельский, бойцы которого лежали в оцеплении.
– Капитан, это Корнилов, – перебил его Алексей. – Давайте зеленый свет. Отводи своих бойцов. Кратко сообщи обстановку. Сколько гадов в здании, вооружение, настроение, есть ли заложники?
Он впитывал информацию в движении, следя за парнями. Гадов семеро, насчет заложников и настроения неизвестно. Боеприпасы у поганцев на исходе, поскольку переводили они их весьма расточительно.
Люди Невельского безропотно отползали, открывали дорогу крутым специалистам.
Кто-то пошучивал:
– Давай, братва. Мы половину дела за вас сделали.
Пустырь перед складами был завален строительным хламом, металлоломом. Ремонтники не вывезли его и правильно сделали.
– Хватит, мужики, тормозим, – буркнул в микрофон Корнилов. – Лежите, не высовывайтесь.
– Командир, да тут еще семь трамвайных остановок, – вяло запротестовал молодой черноволосый Рудик Гаспарян.
– Лежать, я сказал. Ждать.
Корнилов служил в бригаде меньше месяца, попал в нее после отпуска по ранению. Но он быстро влился в коллектив, стал своим. Капитан подобрал себе группу, назначил любимчиков и бросал их на самую ответственную работу, которой руководил лично.
Сейчас они зарывались в мусор. Алексей лежал за углом складского комплекса, подтянув к себе автомат. Ему не в диковинку было любоваться пейзажем через прорезь прицела.
Справа за штабелями пустых коробок вил себе гнездышко Гаспарян. Парень тоже недавно в части. Этот балагур, острый на язык, с обязанностями своими вполне справлялся, хотя и любил обсуждать приказы вышестоящего начальства.
Позади Гаспаряна, за горой металлолома возлежал Жлобин. Он из местных, бывший мент, имеющий принципиальные разногласия с киевской хунтой. Жилистый, прямодушный, катастрофически облысевший в свои тридцать восемь.
Из осажденного здания простучала автоматная очередь, сорвала огрызок брезента со штабелей. Парни проигнорировали ее. Молодцы.
Он покосился влево. Бородатый Колесник перетирал челюстями, похожими на акульи, жевательную резинку, боролся с зевотой. Сонливость сразила его еще в вертолете.
Невысокий Мережко с удобством поместился за остовом догорающей фуры. Ветер дул в противоположную сторону. Наличие под боком мертвого работника аэропорта бойца не смущало. Насмотрелся за годы противостояния.
Южное крыло – фактически отдельное здание – сохранилось довольно неплохо. Разбитые проемы, дыры в стенах, но могло быть и хуже. Некоторые окна дымили, но огонь там сильно не разгорался.
Временами в проемах что-то мелькало, разражались вспышки. Перемещения спецназа не остались незамеченными, но полного понимания ситуации у диверсантов не было. Иногда из здания доносилась ругань, там что-то падало.
«Настроение у них не приподнятое», – констатировал Алексей.
Он всматривался в очертания окон, плавающие в разреженном дыму. План здания не требовался, все было знакомо.
Две недели назад поступил сигнал о минировании аэропорта. Спецназ с саперами обшаривали его вдоль и поперек. Взрывчатку не нашли, но кругозор расширили.
– И что все это значит, командир? – прозвучал в ухе капитана потрескивающий голос Жлобина.
– Суки! – выругался Мережко. – Они там человек десять поубивали, не меньше. И все штатские. Странно как-то, Алексей. Они напали на гражданский аэропорт. На хрена, спрашивается?
Алексей поправил микрофон, чтобы не стучал по скуле, и проговорил:
– А это единственный гражданский аэропорт в радиусе сотни верст. Недавно в строй ввели, запустили, удобно людям стало, с доставкой грузов меньше проблем. Массу денег вбухали в ремонт. – Он закашлялся, уткнулся носом в землю.
– Проклятые рудники, – прокомментировал Гаспарян. – Слушай, командир, ты не напрягался бы. Мы тебя и по мычанию поймем.
