– Мне еще месяц, – проворчал Бортник. – Отбарабаню и домой поеду, коли жив останусь. Другую работу искать буду.
– Вот это верно, – пробормотал Ратушенко. – Я тоже чую, что совершил большую ошибку. Не бывает легких денег, хлопцы. Сами знаете, где находится бесплатный сыр.
– А ну-ка спать, вурдалаки хреновы! – раздался грозный рык надзирателя. – Не забываем, что подъем в шесть! – Он с треском выключил свет.
Несколько минут новые знакомые безмолвствовали. На кровати слева со стоном ворочался какой-то бессловесный мужик с рваным ухом и бельмом под глазом. В беседу он не лез, казался каким-то чокнутым.
– Что, мент из Харькова, не можешь заснуть? – глухо прошептал Ратушенко.
– Не могу, – признался Алексей. – Дико вымотался, думал, буду спать без задних ног, а теперь ни в одном глазу.
– Ты реально не понимаешь, где оказался?
– Я не с другой планеты, слышал про эту хрень, но как-то она меня не волновала. Тебе ведь тоже не спится? Просветишь безграмотного мента?
– Тебе лекцию по янтарю прочесть?
– Да хрен с ним, с янтарем. В школе все учились. Знаю, что тут его, как на Балтике в России.
– Сейчас это полностью криминальный бизнес, Алексей. Государство в нем не участвует. Нелегальный промысел янтаря в промышленных масштабах. Действуют несколько организаций, их называют старательскими картелями. Годовой оборот – многие сотни миллионов долларов. Огромные территории Ровненщины, Волынщины, Житомирской области. Здесь в древности росли хвойные леса, с деревьев текла смола. Залежи под ногами колоссальные и никем не учтенные. Янтарь на любой вкус. Находили килограммовые камешки, представляешь? Рулят авторитеты – киевские, львовские. Я же рассказывал тебе про Ляпсуса. Кто успел оформить себе участок в сотенку-другую гектаров, тот и король. Нанимают работников, завозят технику. Тут, кстати, много списанного военного железа работает. Все куплено, Алексей. Деревни, поселки, целые районы. Типичная феодальщина – вассалы, сюзерены. Украинское государство здесь не котируется и никакого авторитета не имеет. Мощная единоличная власть на каждом промысле, а все вместе – преступное сообщество, своего рода республика. Паханы делятся деньгами с ментами и губернаторами. Все довольны. Прикрывать эту лавочку никто не собирается. Только на словах. На каждом прииске своя охрана, вооруженный до зубов батальон. Бывшие силовики стараются за нехилую зарплату. Патрулируют периметр, следят за безопасностью. Оружия здесь тьма. На всех дорогах блокпосты. Пропускают только людей с местной регистрацией, остальных разворачивают. Будешь сопротивляться, полезешь на промысел, могут убить. Им ничего не будет. Здесь люди пропадают пачками, никто не чешется. Хочешь жить – не лезь. Знаешь, сколько журналистов тут пропало? И концы в воду. Старатели пашут целыми днями, вечером сдают добычу оптовикам, имеют по триста-четыреста гривен за смену. Но это на вольных промыслах, не здесь.
– Это какие же убытки государству? Неужели власть терпит? Так ведь остатки страны растащат.
– А власть бессильна. Даже захочет, не совладает. Президент уже получил пинка от Евросоюза. Мол, что за бардак у вас, куда деньги уходят? Кучу секретных совещаний проводил с силовиками. Сам признал, что дело труба, надо что-то делать. Но это только слова, сотрясание воздуха. Промыслы крышуются полицией, прокуратурой, СБУ. Даже в государственной администрации есть свои смотрящие. Не совладать ему с этой махиной, да и самому жить хочется. Говорят, тут не только у МВД свои интересы. Еще и прокуратура по уши вляпана. Этот пустомеля орет: «Даю вам две недели, не собираюсь мириться с этим безобразием!» И что? Добыча янтаря даже не уменьшилась, а нашему солнцеликому тонко намекнули: «Сбавьте обороты, Петр Батькович. Что это вы в самом деле? Зачем нервировать хороших людей? Вы ведь тоже, в принципе, не вечный, и власть ваша – одна видимость».
– Да, пытались эту лавочку прикрыть, – подал голос Бортник. – Даже на моей памяти несколько раз пробовали.
– Точно, было дело, – согласился Ратушенко. – Смешно, ей-богу. В том году под Годище менты из областного центра пытались задержать незаконных добытчиков. Им там навешали по самые помидоры. Одному ногу сломали, другому витрину расписали. Менты подкрепление подтянули, закрыли бузотеров. Так целая толпа старателей – их паханы науськали – с палками окружила администрацию и чуть на штурм не бросилась. Пришлось отпустить пацанов. Менты обиделись, что их за людей не держат. Стянули нацгвардию, бывший «Беркут», «Грифон», пошли на толпу со светошумовыми гранатами и резиновыми пулями. Вот потеха была. Куча народа пострадала. День махались, никто не отступил. На принцип пошли и те, и эти. Живо примчались какие-то высокие депутаты, посланцы от министра внутренних дел, чего-то терли, решали. В итоге всех задержанных отпустили, вояк отвели. Контора работает. Словно и не было ничего.
– Под Маренниками еще буза была, – вспомнил Бортник. – В прошлом сентябре, кажется. Менты, которых еще не купили, инициативу проявили, решили показать, что они закон. Встали и не пускали людей на месторождение. Толпа копателей собралась у блокпоста и перекрыла дорогу на Варшаву. Снова терли, решали, морды друг дружке правили. Потом этих ментов, кстати, уволили за самоуправство и превышение полномочий.
– В тех же краях на заставе бойня была, – проговорил Ратушенко. Пограничники задержали нескольких местных копателей, отобрали мотопомпы. Так весь поселок поднялся, накостыляли воякам, еще и сельскому старосте голову разбили. Заставу разнесли, все стекла повыбили, ворота сломали. Приехали следователи из СБУ. Их подкараулили в лесу и тоже навешали. Не успокоились, пока народу мотопомпы не вернули. Только мало здесь самостоятельных копателей. Рискованно в одиночку работать, на том свете можно проснуться. Вот и идут люди в артели, живут в шалашах и палатках, сдают все добытое и имеют гривен четыреста в день от щедрот начальства. Зато, в принципе, безопасно, если не влезешь, конечно, в какую-нибудь авантюру.
«Четыреста гривен? – подумал Алексей. – Аж тысяча русских рублей за день в грязи? Это действительно самая счастливая страна в мире».
– Неплохо, – сказал он. – Целая отрасль отделена от государства и находится в тени.
– А никто и не думает прятаться, – буркнул Бортник. – Ни старатели, ни их начальство. В социальных сетях общаются, советы дают, покупателей ищут. Янтарь здесь хорош, пулей разлетается по всему миру.
– Про экологию никто не вспоминает, – заявил Ратушенко. – А ведь огромные территории просто гибнут. Одна большая зона бедствия. Ведь как происходит дело? Янтарь – он под землей, в верхних слоях. Кому охота лопатой ковырять? Муторно, производительность низкая. Картели работают масштабно. Рядом речушка Корынь. Вроде небольшая, но водицы в ней с избытком. Петляет по всему району. Да не она одна. Хозяева наши находят лес, где под землей есть янтарь, окружают зону флажками, кордонами, чтобы не совались непрошеные гости. Подгоняют технику, тьму рабочего люда. От реки прорубается просека. Народ пашет как проклятый. Корчует корни, чистит пространство. Лес рубят, жгут. Потом экскаватор роет канал до реки. А там уже включаются мотопомпы, разматываются рукава по всему лесу. И пошла вода. Ямы вымываются до десяти метров глубиной, представляешь? Янтарь легкий, выносится на поверхность. Из жижи его и достают сачками, прямо как мелкую рыбку. Куда уж проще, чем лопатой в земле ковырять. Только у этого способа добычи есть два недостатка. Во-первых, ямы под водой не видно. Народ идет толпой. Многие проваливаются. Кто-то захлебнется, кого-то засосет, и все, нет человека. Люди гибнут постоянно. Но это как бы производственные издержки. Знали, на что шли. Компенсацию родственникам, понятно, не платят. И второе: проходит немного времени, и лес превращается в болото. Каналы прорыты, их никто не засыпает, и вода топит все вокруг. Верхний слой почвы смывается целиком, остаются лишь песок и глина. Новый лес здесь уже не вырастет. Нужна рекультивация, но не паханам. Тем подавай выгоду, а остальное пусть горит синим пламенем.
