– А у кого их нет? И у тебя скоро будут. Ох, чувачок, не нравишься ты мне, – заявил Погребень и надулся так, что количество подбородков под жирной ряхой увеличилось как минимум вдвое. – Борзой ты какой-то, не хочешь нормально говорить с людьми. Несешь какую-то фигню. Ты сепар, что ли? – спросил он прямым текстом.
– Не сепар я, добрый человек, – отозвался Алексей. – Работник полиции из города Харькова, слышал про такой? Он на Украине. Не поверишь, всю жизнь таких отморозков, как ты, ловил и сажал. Случайно я тут. Не в свою хату зашел, понимаешь?
– То есть обращаться с тобой надо… – Погребень почесал грязным ногтем переносицу.
– Как с миной, – подсказал Алексей. – Бережно и осторожно.
– Что еще про себя скажешь? – Зашевелились пальцы, застывшие на колоде.
– Буду краток. Не рекомендую.
– Даже в картишки крапленые не перекинемся? – Погребень осклабился, снова начал машинально тасовать колоду. – А может, в козла тюремного? Ты как? Затеем, так сказать, междусобойчик, перетрем кое-что?
– Знаешь, Погреб, ты меня уже утомил. – Алексей вздохнул. – Выкладывай, если есть что сказать. А если нет, то канай отсюда. Я спать хочу, а не с шантрапой мелкой по душам тереть.
– Ефим, чего ты терпишь? Кончать надо с этим бакланом. Лежит тут, падла, шарманку крутит. – Шашлык напрягся и сунул руку под грязную рубаху, висящую мешком.
Алексей помнил слова одесского мента о том, что эта шестерка из чего угодно перо смастерит.
– Так, хлопцы, поговорили и хватит. – Ратушенко привстал. – Погребень, вали на хрен, понял? Ты не на тех наехал.
– Ну ты и сука! – заявил Шашлык. – Да я тебя!.. Да ты кто вообще такой?
– Ша! – отрезал Алексей. – Шашлык, умри, пока я тебе голову не оторвал. Семен, ты тоже не лезь, сам разберусь.
Шашлык скрипел зубами, но Погребень ясно дал ему понять, мол, не дергайся, не здесь. Уголовник не боялся, тоже всякого повидал. Он перегнулся через дужку кровати и оценивающе разглядывал противника. Его что-то смутно беспокоило. Погребень пока не мог понять причину этого, оттого и не лез буром.
– Давай сначала, Погреб, – предложил Алексей. – У тебя проблемы? Или полная лафа во всех делах? Кстати, пацану своему скажи, чтобы перо в штанах попридержал, не высовывал. Да и вообще поосторожнее надо с этим делом. Хозяйство детородное можно порезать.
– А ты борзой, как я погляжу. – Бывший зэк понизил голос, поедал собеседника голодными глазами. – Хорошие у тебя утята. – Погребень кивнул на резиновые сапоги, торчащие из-под кровати. – Новые, сразу видно. А мои вот износились, прикинь, какая досада. Каши просят. Махнемся, чувачок? Не откажешь же старому заслуженному уголовнику?
– Охотно отдам. – Алексей улыбнулся. – Только давай я их сначала надену как бы в последний раз, а ты их с меня снимешь.
– Все, легавый, ты меня утомил, – выдохнул Погребень, покосился по сторонам и убедился в том, что на них уже посматривали люди. – Слезай со своей шконки, почапали на дальнячок, потрещим по душам. Очкуешь или как?
– Пошли. – Алексей скинул босые ноги с кровати, сунул в сапоги.
Он боковым зрением заметил, как заулыбался Шашлык, и поднялись на другом конце барака еще двое, того же пошиба. Надо же, какому количеству людей одновременно захотелось в туалет!
– Топай, Погреб, со всей кодлой. Я сейчас приду, не обману.
Он был в бешенстве, и только выучка заставляла его сохранять спокойствие.
– Алексей, не дури, – взволнованно зачастил Ратушенко. – Это же провокация. Они не сами на это пошли. Тебя же в очке утопят. Ты что творишь, зачем нарывался?
– Сосед, ну ты и учинил!.. – выдавил разозлившийся Бортник. – Придется теперь с тобой идти, а то доведут до греха, а помирать нам рановато.
– Так, стоп, – сказал Алексей. – Я это заварил, мне и расхлебывать. Вас не втягиваю. Что вы переживаете, мужики? Справлюсь. А что будет дальше, это уже не в нашем ведении.
Возможно, эти бывшие менты тащились за ним где-то сзади. Это было приятно. Но они и грудью геройски не закрывали его, что было приятно вдвойне.
Никто не препятствовал уходу Корнилова из барака. Вертухай с погонялом Бегемот глянул на него как-то украдкой, ухмыльнулся.
Алексей вздохнул. Какие важные люди замешаны!..
Он вошел в сортир, ощущая какую-то противоестественную бодрость. Смена ситуации, высочайшая ответственность за свою жизнь. Майор ожидал подлого выпада, поэтому с силой ударил по дохлой двери. И точно, она кого-то двинула.
Он ворвался внутрь, схватил за шиворот согнувшегося хмыря, рожа которого была украшена целым созвездием родимых пятен, и швырнул его в ближайшую кабинку. Загородки были символические. Треснула фанера под весом тела. Нога поганца провалилась в грязный толчок. Он саданулся промежностью, завизжал от боли. Попятился второй, куда-то испарился.
Для оценки ситуации Алексею потребовались секунды. Дощатое заведение с перегородками, единственная лампочка посреди, чтобы мимо дырок не гадили. Двое работяг, натягивая штаны, спешили ретироваться, поняли, что тут разборка. Они опустили глаза, шмыгнули на улицу. Корнилов пропустил их и закрыл дверь.
– Что, гнида, крутой, да? – Шашлык возбужденно дышал, приплясывал в проходе, в руке у него блестело что-то тонкое.
Нож вертелся между пальцами, лезвие гуляло по кругу. Невелика наука. За ним покачивалась туша Ефима Погребеня.
Трусливый оказался мужчина, уже сдулся. Его глаза уголовника затравленно метались. Он явно не ожидал, что все начнется так стремительно и шумно.
– Признаться честно, немного есть, – подтвердил Алексей. – Шашлык, у тебя нож. Очевидно, ты сердишься, да?
– Шашлык, вали его! – приказал Погребень.
Второй команды «фас» не требовалось. Шашлык, сделал прыжок, еще один. Лезвие вращалось, и простому чайнику было бы непонятно, откуда он нанесет удар. Уголовничек хотел всадить нож сбоку, в печень, но проткнул воздух.
Алексей отпрянул, левой рукой выбил заточку, правой врезал снизу вверх, в подбородок. Надо ошеломить, дезориентировать врага. Еще и коленом в причинное место.
Потом ярость заставила Алексея нанести несколько тяжелых прямых по корпусу. Он ломал грудную клетку противника, не отличающуюся прочностью. С каждым ударом Шашлык выпучивал глаза и издавал странный звук, словно надувной матрас, из которого выходит воздух. Он еще пытался трясти руками, но это выглядело глупо.
Алексей схватил его за ворот так, что треснула рубашка. Второй рукой он уцепился за штаны мерзавца, стоящие колом от грязи, и послал его в ближайшую кабинку с очком. Подгнившие доски ломались с жутким треском.
Раздался дикий визг взбешенной гиены. Погребень вышел из ступора и бросился в атаку. Алексей обрубил клешни, выброшенные вперед, и нанес удар в массивную шею. В этот студень трудно было промахнуться.
