Казуистика защитных психологических механизмов состоит в том, что они произвольно, как попало переписывают внутреннюю жизнь, воспоминания и фантазии с единственной целью – сохранить положительную идентичность, оправдать «Я», защитить от страхов, откреститься от вины и наказания.
Психика универсальна точно так же, как универсален физический мир. Только люди могут связывать оба мира, приписывать человеческие способности неживым предметам, но люди делают это не из познавательного азарта, а чтобы лучше управлять собой и своей жизнью, которая проходит в физическом и психологическом пространстве. А еще точней – чтобы с помощью других предметов и людей справляться со своими страхами, неизвестностью перед грозной стихией.
Психоаналитики пришли к выводу, что в основе антропоморфизма – приписывания предметам свойств человека и анимизма – приписывания предметам свойств животных лежит противоречивое желание – одновременно избежать наказания злых духов и получить от них защиту. Отсюда стремление умиротворять тотемы, совершать культы поклонения, молиться, приносить жертву. Так и Ребенок может вести себя заискивающе, ластиться, стремиться угодить, чтобы получить гарантию защиты и любви от всемогущего взрослого, родителя. Но при этом детям не нравится, когда их ограничивают, когда не помогают им.
В-четвертых, мы прячем не столько предметы, сколько скрываем свои «слабые места» – от всех. Вспомните сказки, в которых магические предметы прячут подальше от людей, чтобы сохранить герою жизнь или важные свойства: Кощеева иголка, спрятанная в яйце, шкура Царевны-лягушки. Есть такая часть души, потеряв которую можно потерять самого себя, а значит, жизнь. Таков урок сказок. В русском языке есть много крылатых выражений, убеждающих нас, что у души действительно есть потемки, тайники, глубины.
В-пятых, мы можем скрывать что-то важное бессознательно. На языке психоанализа – у души есть теневая часть, невидимая для самого человека. Видеть не видишь, но, по некоторым признакам, точно знаешь, что есть.
Знакомая многим картинка: Ребенок играет со своей тенью, пытается ее поймать, остановить, убежать от нее. Малыш сердится из-за того, что тень не слушается. Он может испугаться, если тень большая и выше его ростом. Переводя эту метафору на психологический язык, тень – это та часть души, с которой человек не справляется и которую лучше видит посторонний. Мы становимся уязвимыми перед лицом другого человека, который может многое о нас понять, видя нашу «тень»: непроизвольные жесты, гримасы, выражение глаз, а за всем этим – наши желания и страхи.
Ребенок острее, чем взрослый, чувствует опасность и свою уязвимость. Пряча артефакты, магические предметы, он прикрывает себя от неприятностей.
Конечно, тревожные дети в большей мере склонны таиться. Иногда скрытность – это культурная или семейная норма, иногда – личностная особенность, которая определяется темпераментом, но в этой книге нас больше интересуют общие закономерности в отношениях Ребенка с предметным миром.
Почему, например, дети строят шалаши?
Строительство домиков у детей сродни строительству укрытий в истории человечества: пещеры, шалаши, яранги, вигвамы, хижины, избушки и так далее. Родители иногда с опаской наблюдают за детскими экспериментами, но дети всего лишь копируют нас, взрослых! Они видят, как мы натягиваем палатку в походе, как ведем дачное строительство. Все взрослые что-то строят, а дети хотят быть похожими на взрослых.
В три года на фоне первого психологического кризиса «Я сам!» Ребенок ищет способы физически эмансипироваться от взрослых. Он уже знает, что любимая мама, добрая няня, заботливый папа могут быть не только источниками добра и любви, но и источниками притеснений, гнева, недовольства. Нужно не только у них искать защиты, но и от них тоже!
Когда малыш прячется под одеяло, под стол, в шкаф или за дверь, он показывает, что ему нужно свое пространство свободы. Строительство укрытий может совпадать с началом конфликтов в семье и, увы, усугублять их, потому что раздраженные взрослые не готовы к детскому произволу.
Разоряя детские «гнезда», родители не понимают, что нарушают границы формирующегося отдельного «Я» Ребенка. А «Я» со слабыми границами не может накапливать ресурс для дальнейших прорывов, не будет развиваться.
В 4–6 лет дети вовлечены в ролевые игры. Дети осваивают роли пап и мам, «готовят» еду, «убирают» в доме, «покупают» обновки, «ремонтируют» «квартиры», принимают гостей. Когда появляются друзья, фантазии Ребенка становятся более смелыми. Уже в 7–8 лет дети вместе могут фантазировать на темы побегов из дому, но если отношения в семье хорошие, то это только фантазии, почти художественная выдумка. Тем не менее дети с радостью готовят экипировку, снедь, делают тайники с небольшими деньгами. В это время они ревниво относятся к посягательству взрослых, стараются строить «шалаши» подальше от родительских глаз. Им интересно, а смогут ли они прожить одни в случае землетрясения, потопа или если родители вдруг уедут в командировку или длительное путешествие? Еще один фантастический вариант: «А вдруг папа рассердится и выгонит меня из дому?!»
Поражает разнообразие детских придумок, как обустроить свой собственный домик-укрытие, в ход идут столы, лестницы, перевернутые на ребро матрасы и стулья, скатерти, занавески, подушки и одеяла. Ребенок получает большой опыт конструирования и сенсорную подпитку от активного контакта с физическим миром предметов.
Психоаналитики сказали бы, что укромное, комфортное место, в котором дети так любят проводить время (они даже просят родителей разрешить им переночевать в «шалашике»), напоминает материнское лоно. В животике у мамы Ребенок чувствовал себя максимально комфортно и защищенно, поэтому, строя укрытие, он пытается восстановить естественную для себя среду. Не препятствуйте ему, уступите его просьбам – это хороший способ приучить малыша вовремя ложиться спать. В своем «шалашике» он будет засыпать с удовольствием, а когда привычка вовремя ложиться укоренится, можно будет перенести действо в кроватку: почему бы не расположиться там так же, как в домике?
Как поддержать уверенность и спокойствие в Ребенке, когда вам нужно на время уйти
– Только когда я ухожу, а он плачет, я понимаю, как сын ко мне привязан…
– Надеюсь, вы не очень часто испытываете эту привязанность. Нитка, которую натягивают до предела слишком часто, может в конце концов порваться.
Больше физического наказания дети боятся быть брошенными, оставленными на произвол судьбы. Каким бы строгим ни был взрослый, мотив страха наказания дополняется у Ребенка мотивом удержания в поле зрения родителя. Это одна из причин, почему Ребенок плачет, когда родитель уходит. Не обладая в силу возраста ментальной способностью оценить последствия такого ухода, Ребенок оценивает исчезновение родителя из поля зрения как роковое, бесповоротное.
Панический страх расставания с родителем может потом преследовать Ребенка всю жизнь, возвращаться всякий раз, как только возникнет риск расставания с близким человеком, другом или возлюбленной.
