– Мария, – пророкотал Джо, – да, я на том же континенте, но мне некогда проведывать Баако. С мальчиком наверняка все в порядке, небось уже со всеми джунглями знакомство свел.
Джейн с радостью отвлеклась и стала слушать. За несколько дней она узнала здоровяка получше. У него была девушка, которая вместе со своей сестрой работала в какой-то лаборатории в Германии. Ковальски как раз навещал их, когда его вызвали в Лондон.
Напарница великана, Сейхан, охраняла коридор возле номера.
Заскрипел от тяжести диван. Джейн повернула голову и увидела Дерека – тот скинул обувь, взгромоздил ноги на кофейный столик и потер глаза. Джейн заметила дырку на его левом носке, на месте большого пальца, и отчего-то умилилась. Выходит, в повседневной жизни он такой рассеянный, что забывает купить новые носки.
Молодой человек проследил за взглядом Джейн, поджал пальцы в бесплодной попытке спрятать дырку и широко улыбнулся.
– Если ты помнишь, времени на сборы у нас не было.
Джейн негромко рассмеялась – неожиданно для себя.
– Я хоть в носках. – Улыбка Дерека стала шире.
Она подобрала под себя босые ноги.
В телевизоре вдруг пронзительно затараторили, и Джейн с Дереком посмотрели на экран. Там кричал по-арабски и тыкал пальцем в репортера мужчина в халате – местный имам, явно очень возбужденный.
– Что он говорит? – спросил Ковальски.
Джейн начала переводить.
– Призывает не слушать предупреждение Министерства здравоохранения и не избегать людных мест, а, наоборот, всем приходить на молитву в мечети. Да еще приводить больных – о них, мол, нужно молиться, нечего бежать за помощью к врачам. Бред! Тогда счет зараженных пойдет на тысячи!
– Имам считает эпидемию наказанием свыше. – Дерек сел прямо. – Думает, будто спастись можно, лишь вымолив прощение.
Джейн прислушалась.
– Теперь имам рассказывает, как он возносил молитву вместе с одним больным. Этот человек якобы говорил на неведомых языках, и у него были видения: тучи саранчи, перекрывающие свет солнца; люди, умирающие возле кроваво-красных рек; молнии, разрывающие небеса…
– Так я и думал, – покачал головой Дерек. – Быстро же они приплели сюда казни египетские.
Джейн услышала, как имам произнес имя отца.
– Тихо!
Она слушала и холодела все сильней.
– Выключи ты его. Он просто псих. – Дерек подсел ближе, обнял ее.
– Что сказал имам? – не отставал Ковальски.
Рэнкин отключил пультом звук телевизора.
Джейн забилась в диванные подушки поглубже.
– Сказал, что отец был сосудом Божьего гнева. Мол, он пошел в пустыню искать доказательства Исхода, а потом обрушил на наш мир те самые казни – так Бог решил покарать людей за постыдные деяния.
Дерек развернул ее к себе лицом.
– Джейн, этот чертов имам просто демагог, паникер и приспособленец. Он прицепился к казням и карам по одной-единственной причине: из-за шумихи вокруг теорий твоего отца. Их освещали в новостях два года назад, когда пропала экспедиция. Тогда такие же религиозные фанаты заявляли совсем другое: мол, люди пропали потому, что Гарольд посмел искать правду об Исходе при помощи науки, а не через веру.
Дверь номера распахнулась, и все вздрогнули.
Вошла Сейхан и объявила, прижимая наушник к уху:
– Грей на подходе.
– Уже едем? – нахмурился Ковальски.
– Нет пока. С Греем Монк и доктор Кану. Они хотят сперва что-то обсудить.
– Что? – Дерек встал.
– Какие-то новые казни. – Сейхан в упор глянула на Джейн.
Та перевела глаза на беззвучную картинку в телевизоре. Раскрасневшийся имам орал на репортера. В углу экрана висела фотография отца. Джейн хотела верить Дереку и не верить имаму, но кое-что ее тревожило.
Она неотрывно смотрела на беснующегося фанатика.
Вдруг он прав?
Глава 10
2 июня, 14 часов 07 минут по восточноевропейскому времени
Каир, Египет
Грей переступил порог номера и сразу ощутил в воздухе напряжение. Джейн Маккейб стояла, обхватив себя руками за плечи. Рядом маячил обеспокоенный Дерек. Ковальски с Сейхан перешептывались и поглядывали на телевизор с отключенным звуком.
Как только в комнату вошли Монк и Илеара, Джейн разняла руки и шагнула вперед.
– Что еще за новые казни?
Грей сказал своим спутникам:
– Введите ребят в курс дела, потом позовите меня.
Он нырнул в соседнюю спальню. Глянул на часы, достал спутниковый телефон. В округе Колумбия сейчас начало девятого утра. Пора звонить брату.
Пирс прикрыл двери и набрал номер мобильного. Ответили через несколько долгих гудков.
– К… кто это? – раздался сонный голос.
– Кенни, это Грей.
– А, привет. – Брат прокашлялся. – Который час?
– Да какая разница! – Грей ощутил привычное раздражение. – Ты просил перезвонить. Что случилось? Отец в порядке?
– Да… нет. Черт, не знаю я.
– Выкладывай. – Грей стиснул трубку.
– Вчера я был в доме престарелых. Отца изолировали. Меня к нему пустили не сразу, сперва заставили надеть перчатки, маску и халат. Такая морока!
Грей закатил глаза.
Рыдаю от жалости.
– Отец подхватил еще одну инфекцию. Резистентный стафилококк, что ли.
– Стафилококк? – Встревоженный Грей опустился на кровать. – МРЗА?
– А?..
– Метициллин-резистентный золотистый стафилококк?
– Да, точно. Врачи боятся сепсиса. Назначили целую кучу антибиотиков. Может, отец пробудет там дольше.
Замечательно… просто замечательно.
– Как он себя чувствует?
– То так, то сяк. У него с давлением что-то. И еще пятно какое-то появилось, за ним наблюдают – как бы не переросло в пролежень.
Грея накрыло чувство вины. Он мысленно увидел в постели тщедушную фигуру отца, привязанного к аппаратам и капельницам.
Последняя фраза отца по-прежнему преследовала Грея.
Дай мне слово.
Он подозревал, что речь шла вовсе не об обещании навестить отца перед смертью. В душе Грея засела другая фраза старика, сказанная чуть раньше.
Я готов уйти.
Это заявление сопровождала безмолвная мольба в глазах, просьба принять тяжелое решение – когда придет время.
Смогу ли я?
