Пейнтер не мог не заметить, что хозяин кабинета все больше распаляется.
– Вы-то знаете, что он имел в виду.
Саймон накрыл рукой блокнот Теслы.
– Все написано здесь.
Кроу выпрямился.
– Вы сейчас говорите об электрическом микробе?
Хартнелл не смог скрыть удивления.
– Да, о нем. В Лондоне Тесла проводил исследования очень опасных организмов.
– Случайно, не в Британском ли музее в тысяча восемьсот девяносто пятом году, когда несколько ученых открыли артефакт, принадлежавший Дэвиду Ливингстону?
Саймон качнулся на стуле, широко распахнув глаза.
Интересно, что этому парню известно?
– А о чем еще написано в вашей книжечке? – поинтересовался Пейнтер.
– Тесла построил схематичный образец на основании некоего изученного организма, а также в соответствии с исследованиями ионосферы. Мы этот образец несколько улучшили – наши технические возможности значительно шире, чем были во времена Теслы.
– Значит, вы улучшили и расширили образцы Теслы и создали станцию «Аврора».
– Это моя «Башня Ворденклифф». Небольшая установка для проверки масштабной идеи.
– Какой именно идеи?
– Я уже говорил – той самой, над которой работал Тесла. Дешевая бесконечная энергия, счастливая и здоровая планета. Разве это не достойная цель? – настойчиво спросил Саймон.
– Конечно, очень достойная. Вот только меня волнует ваш способ достижения цели.
– Намекаете на пленение доктора аль-Мааз?
– Похищение и убийство – более подходящее описание.
Саймон кивнул.
– И еще вот это… – звякнул наручниками Пейнтер.
– Согласен, неудачно получилось. Ничего подобного не должно было случиться. И вообще, виноват в основном профессор Маккейб. Если б не его опрометчивые поступки, многим удалось бы сохранить жизнь.
– Мертвых обвинять легко.
– Это справедливое обвинение.
Телефон на столе Саймона зазвонил. На экранчике высветился номер абонента.
Ага…
Нажатием кнопки Хартнелл вызвал охрану и повернулся к гостю.
– Меня ждут дела. Продолжим нашу дискуссию в другой раз.
– Подождите, – попытался задержать его Пейнтер. – Скажите, как вы собираетесь воплотить идею Теслы?
Саймон улыбнулся и взял в руки блокнот.
– Пусть все расскажет сам великий Тесла. Хоть и не на родном ему сербском языке. Я отправлю вам перевод на английский. Прочтите – и мы снова поговорим. Быть может, тогда вы поймете, что поставлено на карту.
Вошли охранники и, звякнув цепями, вывели ковыляющего пленника из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Саймон нажал на кнопку приема звонка и поднял трубку.
– Ну что, Антон, подлатали тебя?
– Да, сэр. Я немедленно выезжаю с группой на поиски.
– Хорошо. Найди их. Нужно вернуть данные, которые похитили из лаборатории.
Мумия погибла в пламени, а значит, лишь топографическая карта татуировок могла подсказать, как усмирить смертоносный микроб. Судя по последнему разговору Рори и доктора аль-Мааз по видеосвязи, они нащупали что-то важное.
– Если они что-то сделали Рори… – прорычал Антон в трубку.
– С ним всё в порядке, я уверен.
За последние два года Антон и Рори стали близки друг другу, чему Саймон сначала не препятствовал, а потом и поощрял. Хотя для Антона любовь была чем-то странным, требующим напряжения. Его отношения с собственной сестрой Валей были нездоровыми; патологическая зависимость связала их крепче, чем особая татуировка. Отношения не переросли в сексуальные, слава богу, но были мучительны для обоих. Дружба Антона с Рори помогла Саймону ослабить родственную связь охранника с сестрой; Валя становилась более полезной как независимый оперативник и более беспощадной.
Что может быть страшнее женщины, которой пренебрегли?
– Послушай, Антон…
– Да, сэр?
– Верни этот диск. Не важно, какой ценой. Понятно?
Последовала долгая пауза, а затем прозвучал твердый ответ:
– Будет сделано.
04 часа 32 минуты
– Алло, отвечайте, алло…
Кэт знала, что у Сафии ничего не получится. Сидя на пассажирском месте в снегоходе и крепко сжимая спутниковый телефон Кэт, доктор аль-Мааз вызывала авиабазу «Туле», пока Кэт сражалась с опасной дорогой и снежной бурей. Ледяной ветер бил по кабине, завывая, словно от злости, что не удавалось дотянуться до пассажиров. Крупные сухие градины барабанили в окна.
Они уже наверняка пересекли границу парка Куттинирпаак.
Сафия отложила телефон и посмотрела в окно, на горы.
– Может, забраться повыше…
– Все равно не поможет, – ответила Кэт, вглядываясь вперед.
Фары снегохода отвоевывали у мрака лишь несколько ярдов дороги. Машина шла вдоль замерзшей реки; лед кое-где подтаял или раскололся, открывая темно-синие волны. Темные, зазубренные вершины окаймляли долину, то исчезая в пурге, то появляясь вновь.
– Тогда будем надеяться, что погода изменится, – проронила Сафия.
– Это не из-за погоды. – Кэт взглянула на темные клубы облаков в небе. – Нас блокирует совсем другая буря – геомагнитное возмущение, вызванное недавней вспышкой на солнце.
– Она права, – вставил Рори с заднего сиденья. – В прогнозе говорили, что геомагнитная буря продлится день или два.
Кэт бросила взгляд в зеркальце заднего вида. Молодому человеку связали руки за спиной куском веревки, обнаруженным под сиденьем машины. А еще Кэт привязала Рори за пояс к металлическим скобам ремней безопасности. Никуда не денется.
Рори заметил ее быстрый взгляд и опустил голову.
Кэт помнила, как он искренне волновался о Сафии, как раскаивался и сокрушался, но она помнила и страх в его голосе при виде следов крови Антона. Очевидно, между Рори и охранником завязались более глубокие отношения, чем могло показаться на первый взгляд.
Как старший аналитик «Сигмы», Кэт получила доступ к личному делу Антона Михайлова. В шестнадцатилетнем возрасте он совершал «мелкие кражи» и обвинялся в «аморальном поведении». В России в те годы гомосексуализм считали преступлением.
Кэт также вспомнила материалы об исчезновении профессора Маккейба, которые читала два года назад. Среди прочего там говорилось о непростых отношениях отца и сына, об их спорах. То же упоминала и Джейн, считая поведение Рори ответом на высокомерие отца.
Возможно, было что-то еще.
Что, если профессор Маккейб знал о сексуальных предпочтениях Рори и отказывался их принять?..
