А уж когда заварила чай, чудом не облившись кипятком, и пошла на второй этаж, поднос так и плясал в руках, дробно звеня посудой.
Эйден полулежал на постели, откинувшись на высоко поднятые подушки. Глаза закрыты, руки покоятся на одеяле — тонкие кисти с бледной, исчерченной голубыми прожилками вен кожей выглядывают из широких рукавов рубашки, длинные пальцы кажутся стеклянными… И лицо бледное, только на припухшей переносице темнеет свежий кровоподтек. Сильно она его, сама не думала…
— Поставь на стол. — Эби чуть не выронила поднос, услышав его голос. — И уходи.
Она бы с радостью, но как-то не по-людски получалось. Хоть он и сам виноват, если разобраться.
— Вам плохо, господин Эйден?
— Бывало и хуже.
— Я не хотела.
Он открыл глаза, и бескровные губы искривились в ухмылке.
— Представляю, что было бы, если бы хотела.
— Я… Спасибо, что не сказали мэтру Дориану.
— Спасибо — это не то, крошка Эби. С учетом обстоятельств маловато будет. А поцелуй — в самый раз.
Кровь прилила к лицу и тут же отхлынула, оставляя на коже морозный холод. Снова он за свое!
— Разве это так много? И, к слову, не больно, в отличие от…
— Хорошо, — выпалила Эби.
Решительно подошла к его кровати, чтобы быстро коснуться губами губ и закончить разговор. Но Эйден не позволил. Как только она приблизилась, взял за руку и потянул вниз, заставляя присесть.
— Не спеши. — Он погладил ее запястье. Щекотно и… неправильно так… — Знаешь, что мне странно? Браслета нет, а ты есть. Думал, сбежишь. Еще в прошлый раз. А сегодня — точно. Но нет… Значит, бежать тебе некуда. — Заглянул в глаза. — Не бьют, говоришь? Хорошо хоть не бьют. А остальное — плохо. Так плохо, что тебя из этого дома до окончания срока только силой выгнать можно. А сама не уйдешь, хоть и боишься. Боишься ведь? Страшных магов, механических людей… Меня?
Механических людей она только поначалу боялась. Магов? Ну, иногда. А с последним утверждением согласилась, молча прикрыв веки.
— Измучил? — спросил он, пальцем рисуя на ее ладони какие-то знаки. И если отрешиться от всего, сосредоточившись на его прикосновениях, окажется, что выводит одну за другой буквы ее имени. — Проходу не даю? Надоел со своими предложениями?
Эби кивнула.
— Не буду больше, хочешь? Но за это — еще один поцелуй.
Снова кивнула. Лучше уж так.
— Оказывается, с тобой можно договориться, — улыбнулся Эйден. Приподнялся навстречу, и Эби зажмурилась… А он легонько провел пальцами по ее щеке, убирая упавшие на лицо волосы и шепнул на ухо: — Знаешь, там, честно, есть что-то похожее на дом. Покажу в следующий раз…
И лишь потом поцеловал.
Ничего ужаснее этого поцелуя с Эби еще не случалось, потому что… нельзя так… Но она обещала. И терпела… От первого легкого прикосновения сухих, колючих от трещинок губ… и до последнего… Даже когда задыхалась; вместо воздуха глотая его дыхание. И когда голова закружилась, а по телу горячей волной разлилась слабость. Нет, она не обнимала его, вовсе нет — просто нужно было схватиться за что-то… за кого-то, чтобы удержаться на краю внезапно нахлынувшего бессилия… И не отвечала ему… совсем… почти… А собравшись с силами, все-таки оттолкнула.
— Это — первый, — хрипло выговорил Эйден, откинулся на подушки и закрыл глаза. — А второй… Потом. Я скажу когда.
Не дожидаясь, чтобы он сказал «Сейчас!», девушка вскочила с кровати и вылетела за дверь.
— Эбигейл! — окрик мэтра Дориана застал ее на лестнице. — Как там Эйден?
— Он… — Эби облизала внезапно пересохшие губы. — Думаю, ему уже лучше.
К полудню Эйден чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы спуститься в лабораторию к Дориану.
— Вот не помню, — нахмурился маг, когда Мерит открыл дверь, — я говорил вам шифр замка?
— Нет, — беззастенчиво признался молодой человек.
— И как вы…
— Клавикорд. Во времена моего детства было модно обучать детей музыке, а у меня, как выяснилось, имелись задатки.
— И? — продолжал недоумевать Лленас.
— Абсолютный слух. Можно по щелчкам просчитать всю комбинацию. А если нет, то, когда затворы выходят из пазов, слышится характерный звук.
— Да? — удивился маг. — Характерный? Нужно заняться этим… как-нибудь… Клавикорд, значит. И вы до сих пор играете?
Очевидно, он понятия не имел, что за инструмент назвал Эйден, так как, спрашивая, изобразил жестами нечто, напоминающее жестокое распиливание скрипки.
— Нет. Но слух остался.
Когда уши не закладывает предвестником очередного приступа. Эйден промолчал об этом.
Они оба избегали неприятной темы, и Дориан отнюдь не по рассеянности забыл поинтересоваться его самочувствием. Махнул рукой, показывая на стол:
— Взгляните, что мне доставили. Весы! Рычажные, пружинные… эээ… других, кажется, еще не придумали… Да?
Мерит пожал плечами: в механике он разбирался не больше, чем мэтр Лленас в музыке.
— Зачем они вам? — полюбопытствовал он.
— Для Джека. Эбигейл сказала, что он разбил две чашки. Решила, что это от недостатка опыта. Что она понимает! Проблема в другом. Помните, как было со зрением? Информация поступает в искусственный мозг окольными путями. Джек вынужден сначала запомнить предмет и его основные характеристики: вес, объем, степень хрупкости. Но ведь было бы куда проще, если бы он мог сам оценивать эти свойства. На вид — ему это уже под силу. На слух. Обоняние я вложил в него изначально вместе с характеристиками ядовитых газов… А осязание? Он не чувствует вещи, которой касается.
«Не чувствует», — вспомнил, поежившись, Эйден.
— Я это исправлю! Весы — это же так просто. Дополнить суставы пружинами, которые будут сжиматься и растягиваться с каждым движением, — это даст Джеку ощущение собственного тела и представление о весе и плотности предметов, с которыми он соприкасается. Система рычагов стабилизирует равновесие. Информация будет поступать в мозг. Я уже вписал в исходные данные ограничения по массе, чтобы он не повредился, взявшись за неподъемный для него вес. Джек сильнее обычного человека, но силы его не безграничны… А вот с тактильными ощущениями пока сложно. Я думаю снабдить подушечки его пальцев короткими пружинками, реагирующими не только на давление, но и на изменение температуры, но мне кажется, этого недостаточно.
— Недостаточно?! — ошеломленно воскликнул Эйден. — Вы даете ему чувства… ощущения, приближенные к человеческим. Вы создаете тело, которое скоро превзойдет те, что клепает мать-природа, и не удовлетворены своей работой?
— Ну-у-у… — маг развел руками. — Мои датчики слишком грубы. И кожа — кожа, это ведь так важно. А кожа Джека — всего лишь чехол. Он не ощущает холода и жары, влажности… Да и не стоит даже пытаться соперничать с Творцом. Человеческое тело — совершеннейший механизм…
