Адалинда понимала. Потому и не приходила в последние дни.
Во всяком случае, мэтр Лленас надеялся, что именно поэтому. Хотя и скучал в перерывах между работой и редкими часами сна, в который проваливался, едва добираясь до постели, чтобы внезапно вскочить среди ночи и бежать в лабораторию или библиотеку, проверять очередную пришедшую в голову мысль…
Он уже все продумал, почти все. Нужно переходить к практической части. А для этого требовалось тело, и лучше не одно.
Эйден сказал, что может предложить свое, только надо подождать немного. Это, видимо, был сарказм, но мэтр Дориан не сразу понял и ответил, что его не подойдет по ряду причин. Это произошло вчера, на следующий день после триумфа Джека, и он думал исключительно о работе… А вечером Эйден заявил, что устал ждать и бояться и хочет уехать.
Дориан не отговаривал. Сегодня ему было стыдно за это, и если бы пришла Адалинда, то она посоветовала бы, как поступить.
Но Адалинда не приходила. А Эйден уже собрал вещи. И Лленас в самом деле не знал, стоит ли его останавливать. Мериту становилось хуже, в последние дни он был сам не свой: злился по каждому пустяку, наорал на посыльного и на новую служанку — обозвал сваренный ею кофе помоями. Дориан подумал, что в таком состоянии ему не стоило бы заниматься с Джеком. Механический человек мог счесть поведение Эйдена нормальным и перенять у него эту резкость. Лучше бы Эбигейл снова гуляла с ними, но она вроде бы заболела… или обиделась, что в дом взяли новую работницу… А у господина Дориана не было ни времени, ни желания нянчиться с обиженными служанками. Служанок вообще не затем заводят, чтобы с ними нянчиться. Он хотел приказать ей — хозяин он тут или нет? — но вспомнил, что собирался посмотреть присланный Китом трактат по некромантии. Потом был обед. А после обеда привезли ящик…
— Так мило. Иным доставляют на дом молоко и фрукты, а вам шлют трупы, — съязвил Эйден. — Надеюсь, моя помощь не понадобится?
От помощи Лленас не отказался бы, но подумал, что справится и сам.
А еще подумал, что Алистер все-таки добряк: после ужина решительно отказал ему в просьбе поделиться материалом для работы, а теперь прислал без предупреждения и без письма с указанием стоимости, хоть Дориан и обещал в этот раз рассчитаться сполна.
Ящик занесли в лабораторию, а Эйден ушел с Джеком. Играть в шахматы, если мэтр Дориан ничего не напутал.
По-хорошему, стоило отложить работу до завтра. Выспаться перед этим, отдохнуть и взяться с утра на свежую голову. Но маг решил, что стоит хотя бы взглянуть на присланное тело. Только взглянуть…
Агнесс. Новую девушку звали Агнесс. Эби постоянно напоминала себе это, чтобы не забыть.
Агнесс. Черное платье, белый чепец. Вежливая улыбка для хозяев и чуть лукавая — для Эбигейл. Агнесс хочет подружиться. Делает вид. А на деле она просто любопытна. Ей все интересно. Чем занимаются господа, кто к ним приходит, о чем они говорят… Словно Эби знает. Откуда ей знать, когда в привычках нет такого, чтобы подслушивать под дверью? Агнесс говорит, что это зря. Что, если хочешь сохранить место и не впасть в немилость у хозяина, нужно быть в курсе всех его дел. Наверное, она права. Но Эби уже безразлично: она не стремится сохранить это место. Скоро она станет сама себе хозяйкой. У нее будет свой дом. Сад. Огородик. Только прислуги не будет: ей не нужна улыбчивая девица, которая станет подслушивать и подглядывать…
Агнесс неисправима. Она щебечет, как канарейка, и лучится дружелюбием. Предлагает Эби пойти в агентство, через которое она сама нашла работу. Говорит, что нужно попросить у мэтра Дориана рекомендации, что он производит впечатление доброго человека и не откажет, а с рекомендациями можно устроиться в хороший дом. А потом вдруг спрашивает, кто приходил к мэтру на ужин. Агнесс читает газеты. Ее прежняя хозяйка всегда читала газеты и крутила роман с магом из Академии, а потому Агнесс многих магов знает в лицо и по имени, и ей интересно, не водит ли кто из них дружбу с мэтром Дорианом. Но из всех, приходивших на ужин, Эбигейл знает только господина Алистера. Были еще поджигатель газет и владелец золотого дракончика, но их имен она не помнила…
— О! А это кто? — спросила Агнесс, показывая в окно.
— Садовник, — узнала Эби, — он приходит раз в неделю.
— Выйду познакомиться. Управишься сама с посудой?
Дело было после обеда. Прислуживала господам Агнесс, и со стола потом убирала она. И тарелки могла бы вымыть, но Эби стыдно стало все время отлынивать от работы. Да и с садовником она знакомиться не желала: тогда бы он перестал быть для нее олицетворением Творца, а превратился бы в сутулого старика с обвисшими усами.
Но Агнесс удалось выжать из него улыбку. Эби наблюдала за ними в окно и видела… А потом кто-то, вошедший в кухню неслышно, приблизился со спины и обнял ее за плечи. Сердце, которое она так старалась превратить в кусочек льда, пропустило удар. В глазах защипало…
А он подал ей пышную белую розу.
— Джек. — Эби повернулась и улыбнулась сквозь слезы. — Когда-нибудь мэтр Дориан накажет тебя за то, что ты обрываешь цветы.
Раньше она думала, что это Эйден велит ему носить ей розы, но сейчас уже знала, что ошибалась.
— Ты снова сбежал от господина Мерита? Он не станет тебя искать?
Эби выглянула в окно, но Эйдена не увидела. Только Агнесс все еще говорила с садовником. А в нескольких шагах от них вылезла из кустов полосатая серая кошка.
— Вот она, — прошептала девушка завороженно. — Джек, я… я должна ее поймать! Поможешь?
Когда-то она загадала, что, если увидит серую кошку, все будет хорошо. Но теперь просто увидеть казалось мало.
Эби отрезала от лежавшей в холодильном шкафу ветчины большой кусок для приманки и, пока серая бродяжка не сбежала, повела Джека к черному ходу.
В прошлый раз Алистер запечатал ящик с телом простеньким заклинанием, которое Дориан вскрыл без труда. Сейчас — зачем-то прибил крышку гвоздями.
Пришлось вооружаться клещами и стамеской.
Руки зудели от нетерпения, маг загнал в палец занозу, но в конце концов открыл.
Заглянул внутрь и стащил с трупа накрывавшую его ткань.
— Что за шутки?
Мэтр моргнул, надеясь, что ему показалось. Опять заглянул в ящик.
— Эйден! — выглянул он в холл. — Эйден, идите сюда! Вы должны посмотреть на это!
Розыгрыш совершенно не в духе Ранбаунга. Как и гвозди.
Первый взрыв раздался у Эби за спиной, когда до кошки оставалась всего пара ярдов. Земля вздрогнула, а механический человек, шедший рядом, замер, не донеся ногу до земли, и стал медленно заваливаться на бок. Когда он упал, громыхнуло во второй раз.
Лаборатория!
Эби бросилась в дом.
Холл был в дыму.
Дверь с секретным замком снесло, разворотив половину лестницы.
