А где найти Эби — не знал.
Помнил ее рассказы о принадлежавшей родственнику хозяйственной лавке, о том, что она подрабатывала шитьем… Но лавок в Освине было огромное множество, швей — и того больше…
А люди… Здешние люди Джеку не нравились. Они неохотно делились информацией и вообще вели себя странно.
Какой-то человек порезал ему плащ и вспорол обшивку корпуса… Зачем? Джек отобрал у него нож и спросил, где ему найти швею Эбигейл… А тот убежал…
Но нужный дом Джек все равно отыскал. Только Эби там не было.
Он решил подождать.
Приходил, когда на улице темнело, и ждал.
Дождался…
Все, на что хватало ее сил, — просто идти. Не думать куда, не строить планы, а лишь идти, опираясь на сильную, в прямом смысле стальную руку.
Оглядевшись через какое-то время, Эби поняла, что они уже не в Освине. Район был не из богатых, но почище того, в котором она прожила три года, и воняло тут не так сильно. Джек довел ее до двери под стершейся вывеской. Там снял с себя плащ и набросил ей на плечи. Наверное, подумал… если бы он мог думать, то подумал бы, что в тюремном платье ее не пустят в эту забегаловку… Эби сама была не в том состоянии, чтобы размышлять над чем-либо, а потому молча укуталась в плащ и вошла вслед за механическим кавалером в скудно освещенный зал трактира.
За столиками сидело несколько мужчин, и появление девушки не осталось незамеченным. Кто-то присвистнул, кто-то отпустил парочку сомнительных комплиментов, но Эби, на свое счастье, уже не разбирала слов. Стояла, прислонившись к стене, покуда не вернулся Джек, отходивший к стойке поговорить с трактирщиком, затем вцепилась в его руку, поднялась кое-как на второй этаж в темную комнатушку и рухнула без сил на жесткую кровать…
Уснула ли она или же по воле Творца милосердного лишилась сознания и провела ночь в беспамятстве, Эбигейл не поняла, а открыв поутру глаза, отдохнувшей себя не чувствовала. Боль в груди никуда не девалась, голова отяжелела, и во рту пересохло. Жар поднимался из легких и вырывался наружу с сиплым горячим дыханием. Вокруг все словно туманом заволокло.
— Доброе утро, — сказал, когда она заворочалась, Джек.
Механический человек сидел на табурете рядом с кроватью и, судя по всему, провел так целую ночь.
— Доброе, — простонала в ответ Эби.
Отчего бы не назвать утро добрым, если жива и на свободе?
Полежав еще минуту-две, девушка через силу села и огляделась. Сквозь застлавшую глаза дымку рассмотрела грязную каморку, в которой, кроме кровати и табурета, ничего и не было, маленькое оконце и дверь с массивной щеколдой.
— Где мы? — спросила она у Джека, удивляясь, что не задала этот вопрос еще вчера.
— В гостинице, — ответил ровный искусственный голос.
Видно, он не знал иного определения, раз уж именовал так громко убогую ночлежку.
— Как мы сюда попали? Вернее… откуда ты знал, что тут можно переночевать? — продолжила расспросы Эби. — Тебя послал кто-то?
На миг прокралась в душу надежда, что, может быть… и была безжалостно изгнана воспоминаниями: не может.
— Никто не посылал, — эхом тоскливых дум отозвался Джек. — Я сам тебя нашел. Была ночь, ночью тебе надо спать, и я увидел это место на своих картах. Плохое место, мы найдем лучше, но тебе нужно поменять вид.
— Что поменять? — не поняла Эби. Налившаяся свинцом голова тянула опять на свалявшуюся подушку.
— Весь вид. Мы найдем хорошее место, только тебя туда не пустят… наверное… У меня есть такая мысль. Тебе нужно поменять одежду и сделать волосы как раньше.
— У тебя есть мысль? — удивилась девушка. Но тему развивать не стала, вернувшись к вопросам насущным: — Я не могу сделать волосы такими, какими они были раньше. Но могу их спрятать. И переоденусь. Но сначала нужно вымыться. Принесешь воды? Спроси у хозяина какой-нибудь таз. И мыло… Наверное, он попросит денег…
— У меня есть деньги, — сказал Джек.
— Откуда?
— Нашел. Лежали в кармане плаща. Три монеты. Одну отдал человеку за комнату, осталось две.
Он протянул на ладони два блестящих рейла, и Эби закашлялась, задохнувшись от возмущения: механический болван отдал целый рейл за койку в пыльном чулане! Трактирщик за такие деньги не то что мыла дать обязан, а и воды самолично натаскать. А после обед подать…
Стоило подумать об обеде, как Эби затошнило. То ли от голода, то ли наоборот — от нежелания есть. А Джек безмозглый — что с него взять? Хотя в «гостиницу» привести догадался. И о комнате договориться сумел. Наверное, мэтр Дориан его такому учил — на случай путешествий, например.
— Пойди воды принеси, — повторила Эби. — Теплой. И мыло спроси. Денег больше не давай.
Пока он отлучался, она встала, чтобы поднять брошенный в углу узел и разобрать впопыхах собранные вещи. Платье серое, две сорочки, чулок один, передник, юбка старая… Слезы потекли из глаз и тут же высохли на горящих щеках. А когда Джек притащил уже воду и гнутую жестяную миску, Эби расплакалась по-настоящему.
— Что случилось? — спросил механический человек, которому до того она велела отвернуться. Вопрос, как и все, что он говорил, прозвучал равнодушно, и слез от этого лишь прибавилось.
— Я не могу его снять, — выдавила девушка. — Платье снять…
Руки не поднимались даже до уровня плеч, до того больно было.
Механический человек медленно развернулся. Стеклянные глаза блеснули, поймав проскользнувший в окно солнечный лучик.
— Ты хочешь его сохранить?
Тюремное рубище?
Эбигейл затрясла головой.
— Хорошо.
Джек приблизился к ней, взялся двумя руками за ворот и легко разорвал ветхую ткань. Затем расправился так же с рубашкой. Шагнул назад и замер. Протянул медленно руку, и неподвижные, затянутые в перчатку пальцы, скользнув по груди девушки, осторожно ткнулись в посиневший бок.
— Говорила, что не бьют…
— Отвернись, — попросила она, неловко прикрываясь руками, хоть и понимала, что Джек — не мужчина и даже не человек. — И не смотри больше.
Мыслей в голове у Джека прибавилось. И все как одна — странные.
Такого не должно было случиться. Матричное заклинание, с помощью которого информация записывалась на кристаллы-накопители и впоследствии анализировалась, не предполагало самопроизвольного возникновения принципиально новых знаний и навыков… Но откуда ему известно о матричном заклинании и кристаллах, Джек тоже не знал.
Кажется, Дориан рассказывал… Мэтр Дориан…
Кому рассказывал? Когда?
Джек помнил, как мэтр впервые запустил его. Зимой. На оконных рамах лежал снег, стекла покрылись морозным узором… Он не понимал тогда, что это узор, просто видел. Раньше он видел иначе, все сразу: и окна, и пол, и светящиеся шары под потолком… Но сейчас те узоры вспомнились четко. И как сковыривал ногтем белую изморозь и дышал на стекло, чтобы поглядеть на заснеженный сад… Только ногтей у него не было, как и дыхания. Воздух циркулировал внутри тела по трубкам, приводя в движение поршни, но никогда не выходил через ротовое отверстие…
