Натянув впотьмах халат, маг выскочил из спальни. Едва не оступившись на неосвещенной лестнице, сбежал вниз и ворвался в лабораторию.
Зажег лампы.
Механический человек, сидевший в углу на табурете, никак не отреагировал, даже не обернулся.
— Раздевайся и на стол, — без лишних слов скомандовал Ранбаунг.
Джек медленно поднялся, но подчиняться не спешил.
— Мне нужно вскрыть корпус и напрямую подключиться к каналам памяти, — протараторил маг, злясь на то, что вынужден объясняться с какой-то железякой, а сам тем временем раскладывал на металлической столешнице инструменты.
— Обойдетесь, — ответил резко ни на шаг не приблизившийся механический человек.
— Что? — опешил мэтр Алистер.
— Я не позволю вам влезть в мою память и изменить там что-либо.
— Да не собираюсь я ничего менять! — раздраженно всплеснул руками маг. — Мне нужно только…
— Не собираетесь, но можете, — заметил Джек резонно. — Повредите записи, нарушите связи. А у нас был уговор, если помните.
Ранбаунг досадливо шикнул. Об уговоре он помнил: не вредить. И если нарушит его, пусть даже ненамеренно, то… какая разница? Тут же такое!
Маг мог бы применить силу. Его умений хватило бы на то, чтобы обездвижить взявшуюся перечить машину. Да хоть бы руки-ноги ему оторвать, лишив возможности сопротивляться. И если мэтр Алистер не сделал так, то отнюдь не по доброте и не из жалости. Просто вспомнил, как Джек обещал уничтожить все данные, если почувствует, что ему или его подруге грозит опасность, и маг подозревал, что отсутствие конечностей его не остановит.
— Обещаю, что не стану трогать матрицу, — сказал он как можно спокойнее, хотя внутри все клокотало от злости и нетерпения. — Даже не коснусь кристаллов. Мне хватит доступа к вторичной коммуникации.
Джек смотрел на него, склонив голову к плечу, и в стеклянных глазах чудилось недоверие.
— Без этого я не отвечу на твои вопросы, — припечатал маг. — Никогда.
Механический человек молчал.
Когда Ранбаунг уже раздумывал, как быть теперь, отступиться и смириться или же рискнуть и силком уложить непокорное творение Лленаса на стол, оно наконец заговорило:
— Хорошо. Но если я почувствую, что что-то не так…
— Я помню, — кивнул поспешно маг. — Снимай рубашку и ложись. Мне понадобится не более десяти минут.
…Он не ошибся. Всего десять минут на изучение открывшейся в новом свете схемы плетений. И еще два часа, чтобы проверить анализ рисунков по справочникам. И полчаса на утренний кофе и на то, чтобы поверить в правильность сделанных выводов.
Затем нужно было решить, что с этими выводами делать.
Молчать нельзя — это Ранбаунг понимал. Но и абы кому о таком не расскажешь.
В полицию идти? Или прямиком во внутреннюю разведку?
Во ВРО — правильнее будет. Но имелась у мэтра Алистера, как, впрочем, и у большинства линкаррских магов, предубежденность против господ из этой конторы.
С этой предубежденностью Ранбаунг боролся до самого обеда.
Съездил в Академию. Прочел две лекции, провел две индивидуальные консультации, еще три чашки кофе выпил, будто больное сердце и без того не билось в груди быстро и неровно, а после третьей решился.
Вернувшись домой, отыскал в столе визитку серьезного господина, говорившего с ним после взрыва в лаборатории Лленаса, написал короткое послание, запечатал конверт и вручил Вильямсу вместе с другим — пустым, как и было сказано.
— Пошли кого-нибудь по этому адресу, — приказал маг, указав дворецкому на первое письмо. — Пусть вручат лично в руки. А это доставить на центральный почтамт и оставить до востребования на имя господина Джерома Грида.
Ранбаунг решил, что той женщине тоже следует знать о его находке.
Встречу Фредерик снова назначил в храме, правда, теперь в другом, и слова насчет исповеди принял буквально: чтобы поговорить с бывшим супругом, Адалинде пришлось втиснуться в кабинку-исповедальню и опуститься на низкую скамеечку, что было не очень-то удобно в широкополой, украшенной страусовыми перьями шляпе и в платье с турнюром размером со зрелую тыкву.
— В страданиях укрепляем мы дух свой, — злорадно продекламировал бывший супруг, наблюдая за ее мучениями из окошечка исповедника.
— И укрепляемся в вере, — закончила магиня угрюмо, кое-как умостившись на скамеечке.
— Значит, ты мне уже веришь? — не оставил без комментария ее слова эмпат.
— Еще немного пострадаю и начну, — буркнула Адалинда.
— Это правильно. Записи прочитала?
Женщина кивнула.
— И что? Появились какие-нибудь догадки?
— Ничего, — признала она уныло. — Я могу предположить, кому нужны были бы работы Дориана, документация, если бы он ее вел, в крайнем случае — он сам. Но не вижу причин желать его смерти.
— Кто-нибудь мог прибрать к рукам результаты его работы, когда он был еще жив?
— Чтобы потом убить и выдать труды Дориана за свои? — поняла намек Адалинда. — Маловероятно. Специфика, сам понимаешь. К тому же Дориан не скрывал, чем занимается, и если бы кто-то после его смерти заявился в академическую комиссию с механическим человеком, например, это вызвало бы определенные подозрения.
— Подозрения без доказательств — ничто, — парировал Фредерик. — И я говорю не о механическом человеке. Последняя идея Лленаса заслуживает большего внимания.
— У него были только голые расчеты. Считаешь, кто-то, даже получи он каким-то образом теоретические выкладки, стал бы устранять Дориана до того, как тот подтвердил бы теорию практическими экспериментами?
— Время поджимало, Лленас собирался встретиться в Рисеттом, и после этой встречи трудно было бы уже присвоить его работы.
— Нет. — Магиня уверенно затрясла головой. — Ерунда. Либо мы имеем дело с полным идиотом, а в это верится слабо, либо что-то упускаем.
Очевидно, Фредерик согласился с ней, так как умолк почти на минуту, а затем неожиданно попросил:
— Расскажи мне о Дориане Лленасе. Не о его работе — о нем самом.
— Это важно?
— Все важно, Эдди. Особенно когда не знаешь, с чего начать. А мы, быть может, начали не с того. Мы зацепились за его работу, а дело может быть в ином.
— Может, — согласилась Адалинда.
Наверное, им обоим вспомнилось одно и то же дело. Тогда они еще работали вместе, расследовали убийство высокопоставленного сотрудника военного ведомства. Убийца применил незнакомую магию, и дело передали во ВРО. Подозревали попытку саботировать реформу вооружения, армейский и противоармейский заговор, шпионаж, происки коллег, метящих на теплое местечко, месть обиженных подчиненных и многое другое. А в итоге выяснилось, что супруга покойного, заметив, что муж теряет к ней интерес, решила привязать к себе благоверного чарами и обратилась к знахарке без лицензии, торговавшей запрещенными приворотами. Случается и такое.
