Между причитаниями последовали и объяснения, и Шир Али поведал, сколь богаты шелка, сколь ароматны специи… Да, мой выбор оказался удачен — судьба послала мне нищего с воображением буйным и даже поэтичным!
Он горько плакал; он поносил свою тяжкую судьбу, злые времена, толкающие его на грех, ну разве можно продавать сегодня, если столь много можно выгадать, чуть повременив…
И внезапно сдался:
— Ладно… Идем! Идем, племянник мой, я знаю нужного человека! За такой груз он заплатит…
— Погоди! — Бен-Салом поднял руку. — Подожди! Может, тебе нет нужды идти дальше. Корабль, несомненно, старый, шелк, вероятно, долго провалялся в трюме, специи могли подпортиться, но все же…
Шир Али остановился, презрительно глянув на Бен-Салома через плечо:
— Что-о? Это ты-то говоришь о покупке? Да где тебе взять сто тысяч динаров? Откуда, в самом деле?
— А кто говорит о ста тысячах динаров? Это болтовня дураков… и все же не будем спешить. Поистине, сам Аллах послал вас ко мне. Войдите внутрь.
— Кто тут говорит об Аллахе? — отпрянул Шир Али. — Какие у нас дела с тобой? Нам некогда тратить время попусту! Корабль должен быть продан до наступления ночи — так могу ли я расточать время на пустые разговоры?
Однако после долгих споров и многих пререканий мы все же позволили проводить себя в лавку и уселись на подушках, скрестив ноги, причем Шир Али все время протестовал против такой пустой траты времени. Несколько раз он вскакивал — только затем, чтобы его снова усадили.
Бен-Салом взял список товаров и внимательно прочел его, все время бормоча и считая на пальцах. Мы с Шир Али и Селимом пили поданное хозяином вино и ждали.
Лавка выглядела скромно, даже бедно; однако в любом городе невозможно долго ходить по улицам и не знать, что вокруг происходит. Существует лига нищих, и чего они не знают, того не знает никто.
Купец вызвал мальчишку и спешно послал его куда-то; и буквально через несколько минут тот вернулся с двумя длиннобородыми стариками. Склонив головы друг к другу, они изучали список, споря и протестуя.
Шир Али вдруг поднялся на ноги:
— Хватит! Довольно!
Мы были уже у двери, когда Бен-Салом остановил нас:
— Проводите нас на корабль. Если все обстоит так, как вы говорите, мы покупаем.
— И корабль тоже?
— И корабль.
Теперь настало самое тревожное время. Что, если Вальтер уже вернулся с берега? Или вернется, когда мы будем на борту? Тогда не миновать решительного боя, в который, наверное, не преминут вмешаться портовые власти. Однако приходилось идти на риск.
Когда мы приблизились к кораблю, все было спокойно. Пригревало солнце; вода лениво плескалась о корпус. Купцы изучали судно, и лица их ничего не выражали.
Предполагая, что они должны понимать, я сказал Селиму на франкском языке:
— По-моему, мы просто теряем время. Будет лучше продать в Малаге или в Валенсии.
Бен-Салом беспокойно сказал что-то человеку, стоящему рядом с ним, а Шир Али исподтишка, лукаво взглянул на меня, угадав мое намерение.
У фальшборта нас встретил Рыжий Марк с дюжиной вооруженных рабов. Пока Шир Али и Селим показывали купцам корабль, мы с беспокойством ждали, наблюдая за берегом.
Теперь настал час опасности. Если мы только не закончим торг раньше… По берегу не спеша шла группа смутно знакомых людей.
Рыжий Марк проследил за моим взглядом.
— Похоже, мы влипли, — пробормотал он.
— Один из них — Вальтер, — добавил я.
— Что же делать?
Гигант-сакс явно испугался. Хоть он и был смельчаком, перспектива вновь оказаться в цепях его ужасала.
— Да их всего-то пятеро или шестеро, — спокойно сказал я. — Мы их схватим.
— Ну, а эти? — он указал большим пальцем на покупателей.
— Они будут торговаться вовсю, и мы дадим им немного сбить цену.
Селим поймал мой знак.
— Уведи их вниз, — прошептал я. — Покажи шелк, открой бочонок корицы… Короче, займи чем-нибудь.
Бывшие рабы снова сели по местам, за исключением отборной команды из двенадцати человек, укрывшихся за бортом и готовых к действию. Еще четверо стояли с луками наготове — на случай, если кто-нибудь попытается бежать.
Мы слышали, как плескались весла, как стукнулась лодка о борт. У меня по лицу и по шее струился пот. Я облизал губы, чтобы смочить их, но язык пересох. Попытка сглотнуть потребовала больших усилий. Я подошел к борту, чтобы прибывшие могли увидеть меня.
— Где финнведенец? — властно спросил Вальтер.
— Спит. Они нашли твой запас вина.
Это известие должно было рассердить его, а рассерженный человек теряет осторожность.
— Болваны! Я им покажу…
Он схватился за спущенную веревку и вскарабкался на борт, как кошка; остальные последовали за ним. Однако, перекинув ногу через планширь, он что-то заметил — и замер:
— Что такое? — по его лицу скользнула тень тревоги. — Что…
Он слишком поздно заметил опасность, когда я бросился, чтобы схватить его. Мгновение не знал, бежать или сражаться. И, к его чести, стал вытаскивать меч.
Он мог быть трусом и, несомненно, был негодяем, но, загнанный в угол, оказался сильным и опасным противником. Он бросился на меня, и я отступил, пытаясь удержать его на расстоянии.
Лязгнуло оружие, послышался сдавленный крик, потом мой клинок ткнул его в руку, пустив кровь. Вальтер резко отпрянул, но прежде чем снова пошел на меня, рука Рыжего Марка обвилась вокруг его шеи и дернула назад; он потерял равновесие и рухнул.
Бой быстро кончился, и пленники были связаны с проворством и искусностью, присущими морякам; всех взяли живыми, кроме одного. Ничего, это будет не первый труп, всплывший в кадисской гавани…
Привлеченный шумом, на палубе появился Бен-Салом. Его глаза обшарили все кругом, но не нашли ничего необычного.
— Какая-нибудь неприятности?
— Несколько рабов взбунтовались.
Вальтер пытался что-то крикнуть, но Рыжий Марк ткнул его в живот.
— Ты ничего не говорил о рабах, — возразил Бен-Салом.
— Рабы идут с кораблем. Однако следует присматривать вот за этим, — я указал на Вальтера. — Хитрый негодяй и большой лжец, но если время от времени напоминать ему вкус плети, он будет работать как следует.
Бен-Салом взглянул на меня:
— Ты молод, — заметил он, — а говоришь как человек, привыкший повелевать.
— Этот корабль — мое наследство, — заметил я.
Все молчали. Несомненно, что-то здесь выглядело неладно.
