— Заходите! — он показал на дверь, а потом повел наших лошадей в конюшню — напоить и накормить.
Пол был вымощен камнем — необычная вещь для крестьянского дома, если только этот дом и вправду крестьянский. Очевидно, усадьба очень стара — уж больно толстые стены. Ставни, судя по всему, были сколочены из толстых досок и плотно пригнаны, так что не пропускали света.
Появилась какая-то женщина, принесла нам блюдо жаркого большие куски мяса и много овощей. А ещё она поставила на стол глиняный кувшин с вином.
Пока мы ели, Жюло объяснял наше положение, и Персиньи слушал его, не перебивая. Что-то мне подсказывало, что он не раз помогал в подобных случаях, и наше дело было ему не в диковинку. Он мне понравился — высокий человек в годах с хохолком вьющихся седых волос на макушке и редкой бородкой на худом, аскетичном лице.
— Вольнодумцев они не терпят, — заметил Персиньи, — и нас уже предупредили, чтоб мы вас высматривали… — Он глянул на Жюло: — Тебя не узнали, так что, когда расстанешься с ними, можешь спокойно возвращаться в Париж.
Потом его внимание обратилось к девушке.
— А вы, мадам, попали в серьезную неприятность…
Он повернулся ко мне:
— Эта дама — графиня де Малькре, новобрачная супруга графа Роберта, владельца обширных владений в Святой Земле.
— Этот человек не участвовал в моих… проступках — если их так называть. Я убежала в лес, и он помог мне.
— Тем не менее, его видели сегодня вместе с вами. Судя по тому, что я слышал о графе, он ни за что не поверит, будто ваша встреча была случайной, а ваше совместное путешествие — безгреховным.
— Я скорее убью себя, — спокойно сказала графиня, — чем вернусь к нему. Я стала его женой не по своей воле, да и жена я ему лишь по названию. После нашей свадьбы он всю ночь пьянствовал и заснул прямо за столом. Я слышала, как его друзья смеялись, что он напился допьяна в свою брачную ночь, и потому убежала в лес.
— А ваша семья?
— Отец мой был властителем Саона, одного из крупнейших замков крестоносцев в Святой Земле. Женившись на мне, граф Роберт становится его хозяином. Он похитил меня и привез сюда против моей воли.
— Если ты не защитишь её, — заявил Жюло, — то это сделаю я. Знаю я этого графа Роберта. Это злодей. Недостоин он быть супругом такой госпожи.
Хозяева приготовили нам еды в дорогу. Сомнительно, чтобы нас кто-то заметил вблизи деревни, однако везде и всегда найдутся любопытные глаза, так что нам не следовало быть слишком спокойными.
— Куда вы можете уехать, чтобы скрыться от графа? — спросил Персиньи. — Он человек весьма влиятельный — как в церковных кругах, так и при королевском дворе.
— Я еду в Провен. Добравшись туда, я окажусь среди друзей, — ответил я.
— В Провен? А-а. Может быть, это упрощает дело… В Провен, действительно.
— Если весть об этом деле уже дошла сюда, то её разнесут и дальше. За большими дорогами будут наблюдать, — беспокойно заметила графиня.
— Есть и окольные дороги, а лошади у нас резвые, — возразил я.
— Поешьте, — сказал Персиньи, — и поспите немного. Может быть, я найду способ…
Мы продолжали есть, и я впервые увидел графиню де Малькре с откинутым на спину капюшоном. Кожа её белизной походила на сливки, волосы и глаза были темные, губы мягкие и красиво очерченные. Ей могло быть лет девятнадцать, даже чуть меньше — в любом случае вполне зрелый для брака возраст по тем временам, когда большинство женщин выходили замуж в двенадцать-тринадцать лет.
У неё была красивая фигура и прекрасные, выразительные руки. Она поймала мой взгляд и улыбнулась теплой, дружеской улыбкой… Я предпочел бы, чтобы эта улыбка была иной.
— Все, что здесь говорилось, правда, и я должна вас предостеречь. Граф Роберт не успокоится, пока не заполучит меня обратно.
— А как случилось, что вы стали владелицей замка Саон? поинтересовался я.
— По наследству от отца, и от первого мужа тоже. Женщина не может владеть замком, и когда убили моего первого супруга, мне было необходимо снова выйти замуж. Таков обычай в Святой Земле: вдова, владеющая замком, должна сразу же снова вступить в брак, чтобы в замке был сильный мужчина, способный его защитить. У вдовы нет другого выхода, ибо если такой замок придется удерживать против неверных, необходим ему надежный защитник… Граф Роберт завидовал моему мужу, владельцу Саона и принадлежащих ему земель, которые платили обильную дань. Я подозреваю, что это сам граф убил моего мужа.
— Убил?
— Считается, что это совершил отряд неверных. Но я думаю, и Колен тоже так считает, что на самом деле это были граф Роберт и его люди.
— Колен?
— Капитан защитников замка, очень хороший человек. Это он помог мне бежать, но меня схватили снова и обвенчали в церкви, чтобы законность брака не могли оспорить враги графа Роберта — у него их в Святой Земле хватает.
— Мне неприятно торопить вас, — Персиньи встал, — но то, что надо сделать, надо делать ночью и тихо.
Мы тоже встали, и я пожал руку Жюло, который должен был оставаться в деревне несколько дней, а затем превратиться в пилигрима, держащего путь в Париж.
Я достал из седельной сумки небольшую книжку в самодельном кожаном переплете, где были записаны мои собственные переводы из Лукреция и Сулеймана-Купца.
Труд первого был величайшей философской поэмой всех времен; работа второго — отчетом о путешествии в Китай, написанным в 851 году и содержащим сведения о торговых отношениях между Китаем и мусульманским миром.
Между прочими диковинами Сулейман упоминает также о неслыханном в других местах обычае китайцев, которые ставят на бумагах вместо подписи отпечаток пальца, утверждая, что нет двух одинаковых отпечатков, и поэтому такую подпись невозможно подделать. Столь необычный способ используется в этой стране уже сотни лет.
— Возьми на память, — сказал я. — Хотел бы я, чтобы их было больше.
— О-о, книга! Никогда у меня не было своей книги. Так ты имеешь в виду, что она теперь моя?..
Мы распрощались, и я последовал за Персиньи в темноту ночи; графиня шла рядом, лошадей мы вели за собой. Мы прошли по тропинке между каменными амбарами и стогами сена, потом пересекли пастбище и задержались на опушке темного леса.
Постояв минуту и прислушавшись, Персиньи повел нас по узкой дорожке через лес к берегу пруда. За прудом был грот. Поодаль на фоне неба смутно виднелось большое здание, несомненно, вилла или загородный дворец.
Пруд, подобно некоторым другим искусственным водоемам, был разделен надвое каменной стенкой для удобства очистки. По одну сторону стенки стояла вода, по другую находилась пустая выемка. Пройдя по стенке, Персиньи поднял затвор шлюза, и вода начала перетекать в пустую прежде половину пруда.
