Влюблённую пару мы изображали и на сегодняшней премии. Сидели рядом в зале, перешёптывались, периодически легко касались друг друга и со значением улыбались.
Номинация следовала за номинацией. Ведущие на сцене заученно подкалывали друг друга и забавно переругивались. В перерывах выступали современные музыкальные группы, часть которых была мне знакома, а часть – нет. Один из исполнителей так истошно орал в микрофон о том, как он счастлив, что у меня разболелась голова. Хотелось, чтобы всё уже побыстрее закончилось и я могла поехать домой.
Наконец объявили номинацию за лучшую картину года. Само собой наш фильм попал в список номинантов, но я не особо рассчитывала на победу. Помимо нас в списке значились нашумевшая молодежная комедия и крутой боевик. К тому же я ещё помнила тот фестиваль, на котором картина Джареда – умная, тонкая, изящная – так и не получила награды. Послушавшись совета стилиста, я надела длинное платье цвета шампанского, которое должно было хорошо смотреться со сцены, но на то, что меня вызовут, особенно не надеялась. И когда Кейти Смит – известная исполнительница попсовых песен, – раскрыв конверт, объявила: «И лучшим фильмом года, по версии МТВ, признается… «Миражи», режиссёр Дон Каллиган!», я, признаться, слегка оторопела.
– Поздравляю, Мира, – чуть слышно произнёс Тэд. И в ту же секунду встал, принялся широко улыбаться и раскланиваться. Я, немного замешкавшись, поднялась вслед за ним. Дон, сидевший через несколько кресел от нас, уже начал протискиваться к сцене. Мы двинулись за ним под аплодисменты зрительного зала. Мне до сих пор не верилось, что мы взяли этот приз…
Это была моя первая премия. Конечно, к этому времени я успела привыкнуть к публичности. Но стоять на сцене, выслушивая поздравительные речи ведущих, наблюдать за аплодирующей толпой, было очень волнующе. Дон взял микрофон и начал произносить благодарственную речь. Рассказал, как была важна для нас эта работа, как тщательно мы подходили к экранизации, зная, сколько у книг поклонников по всему миру. Потом микрофон передали мне, и я на секунду замерла. Я не знала, кого мне благодарить. Родителей, деда? Но их давно не было со мной. Гришу? Господи, в такие моменты я особенно остро чувствовала своё одиночество.
Я взяла микрофон и заговорила. Сказала о том, как благодарна Дону за то, что он дал мне возможность участвовать в этом удивительном проекте. Обратилась со словами признательности к Мерил Джейсон – я знала, что её сегодня в зале нет, но мне очень хотелось сказать ей спасибо за её чудесные книги, за её Миру, которую я полюбила, с которой сжилась и теперь почему-то чувствовала себя ответственной за её судьбу. И, наконец, я обратилась к зрителям, тем самым, что ревели сейчас в зале, приветствуя свою Миру. Я искренне благодарила их за то, что они приняли и полюбили мою героиню, за то, что отдали мне свои сердца, за то, что постарались понять, что я хотела донести до них своей игрой.
Когда все слова были сказаны, Дон вскинул вверх награду и потряс её над головой, отчего зал снова взорвался восторженными криками.
Остаток церемонии награждения прошёл без сюрпризов. «Миражи» ещё взяли награду за лучший саундтрек, но в этот раз мы с Тэдом уже не поднимались на сцену. Выходили только Дон и композитор.
Наконец, вручение премий подошло к концу. В программе значился ещё и банкет, но я шепнула Тэду, что устала и хочу домой. Лимузин нужен был только для торжественного подъезда к красной ковровой дорожке, а потому я подозвала Пита и попросила его распорядиться, чтобы мне подогнали машину.
– Тебя проводить? – спросил Тэд.
Я покачала головой:
– Да нет, не нужно. У меня что-то разыгралась мигрень. Поеду домой и лягу спать.
И Тэд, как всегда, дурашливо отвёл волосы с моего лба – теперь мне не нужно было беспокоиться за свою укладку – и сказал, напутствуя:
– Спи, дочь моя! Цвет твоего лица – достояние фанатов. Нельзя ставить его под угрозу.
И я шутливо шлепнула его по руке:
– У меня всегда прекрасный цвет лица. Я ведь юна и свежа, в отличие от тебя, старикашка.
Тэд рассмеялся и быстро поцеловал меня в щёку. Где-то сбоку тут же мелькнула вспышка фотокамеры.
Автомобиль тихо скользил по улицам Лос-Анджелеса. Ещё совсем недавно этот город был для меня незнакомым, чужим, и я при каждой поездке выглядывала из окна, жадно впитывая в себя новые для меня улицы, дома, повороты, перекрёстки, парки и скверы. Теперь же за прошедшие годы я изучила здесь каждый уголок. Он до сих пор не стал мне родным, но уже не вызывал острого интереса. И потому я просто откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. В висках и в самом деле болезненно пульсировало. Наверное, от гремевшей на церемонии музыки, ярких огней и спёртого кондиционированного воздуха. Забавно, мы с Тэдом вечно шутили на тему нашей разницы в возрасте. Я обзывала его старикашкой и козыряла своими юными годами. Но порой в такие моменты, как сейчас, я ощущала себя уставшей, опытной, пережившей в жизни всё, что только может выпасть на долю человека, и уже не способной остро чувствовать и желать.
Машина затормозила у ворот, и я обратилась к Питу:
– Спасибо, Пит, я хочу пройтись немного.
Мы бы могли въехать с ним прямо на подземную стоянку под домом, и оттуда на лифте я бы уже поднялась к себе. Но мне захотелось немного подышать свежим ночным воздухом, остывающим после дневной жары и напоённым запахами моря и пальм. Может, даже посидеть немного во дворе дома, под деревьями, и осмыслить то важное, что произошло сегодня вечером. Всё-таки, как бы равнодушно я ни относилась к наградам, это была пройдена важная веха, большой этап.
Пит непонимающе покосился на меня, но спорить не стал. Он выскользнул из машины и распахнул передо мной дверь. Я нашарила ногами валявшуюся на полу обувь – все никак не могла привыкнуть к высоким каблукам и скидывала туфли сразу же, как представлялась возможность. Выйдя из машины, я чуть передёрнула плечами под прохладным ночным бризом и кивнула головой охраннику, дежурившему у ворот. И вдруг откуда-то из-за угла ограды ко мне метнулась тёмная тень. Я не успела разглядеть лица, однако во всей его фигуре, в повадках уловила что-то настолько пронзительно знакомое, что невольно вскрикнула – даже раньше, чем тень успела меня коснуться. И тут же рядом оказался Пит. Должно быть, он, опытный охранник, не послушался моего распоряжения и пошёл следом за мной, на небольшом расстоянии. На то, чтобы добраться до меня и опрокинуть неизвестного на асфальт, у него ушли буквально считаные секунды. Я стояла, привалившись к ограде, и тяжело хватала ртом воздух. Пит придавил своим весом распростертого на асфальте мужчину, заломив ему руки за спину.
Поваленный негромко хрипел – и звук его голоса болезненно отзывался у меня в сердце. Этого не могло быть. Этого просто не могло быть… Сон, бред, наваждение…
У меня подкосились колени, пропал голос, а легкие сжало так, словно вот-вот должна была начаться паническая атака.
– Пит, – беззвучно выговорила я. Попыталась кашлянуть, чтобы расслабить сведённое спазмом горло. – Пит…
