Поэтому мы должны выбирать те стратегии, которые действительно работают совместно с потребностью наших детей во власти. Если мы откажемся от командно-административного образа мысли и вместо этого дадим им соответствующую их возрасту власть, которой они так жаждут, мы не только научим их делать правильный позитивный выбор, но и поможем избавиться от разочарования, которое они испытывают, чувствуя, что не имеют права голоса в своей собственной жизни. Мы можем отучить их от негативных проявлений стремления к власти, внеся некоторые изменения в свой стиль воспитания. И вот вам главный аргумент: когда мы предоставим нашим детям столь необходимое им ощущение контроля, обращаясь с ними справедливо, вместо того чтобы угрозами принуждать их к подчинению, они станут гораздо адекватнее реагировать на вашу просьбу: «Пожалуйста, повесь свою куртку на место».
Микроменеджмент, придирки и подавление силой: рецепт катастрофы
Хотя некоторые родители действительно пытаются контролировать жизнь своих чад исключительно потому, что хотят, чтобы те подчинялись, остальные делают это из благих намерений, стараясь обезопасить детей от последствий возможного неправильного выбора, облегчить им жизненный путь или гарантировать, что любое дело будет сделано правильно. Мы хотим, чтобы наши дети делали все по-нашему. Своими постоянными упрашиваниями и напоминаниями мы на самом деле чрезмерно контролируем детей, пытаясь заставить их поступать так, как они не хотят («Подними салфетку», «Ты что, еще не закончил проект?», «Не забудь взять с собой запасные носки!» – и т. д.). Часть этих указаний, уточнений и распоряжений действительно необходима; однако, если мы не проявим осторожность, горькое послевкусие таких насильственных действий, при всех наших благих намерениях, будет со временем накапливаться в памяти наших детей, одновременно подавляя, раздражая и разочаровывая их.
Вот как примерно это выглядит.
На свой четвертый день рождения Лукас получает супергеройский велосипед своей мечты – с дополнительными маленькими колесиками, как у больших ребят. Он безмерно счастлив, что теперь может бросить свой старый трехколесный велосипед (только малышня ездит на таких – и не важно, что он сам катался на нем лишь вчера) и отправиться в путь на новеньком. С небольшой помощью папы он надевает шлем и начинает забираться на велосипед.
«Подожди! – говорит папа. – Давай выкатим его на улицу».
Несколько неуклюже они вдвоем вытаскивают велосипед на дорожку. Лукас начинает заносить ногу над седлом.
«А ты не хочешь срезать ценник, чтобы не сидеть на нем? – спрашивает папа. – Сейчас принесу ножницы».
И вот бирка снята с седла, а Лукас, закатив глаза, опять пытается залезть на велосипед.
«Вообще-то, сынок, ты еще очень мало знаешь о том, как нужно ездить на настоящем велосипеде. Давай-ка я объясню тебе».
После того как папа рассказывает о педалях, руле и тормозах (что в основном уже прекрасно известно Лукасу), мальчик подходит к своему подарку, собираясь наконец им воспользоваться.
«Знаешь, кажется, седло высоковато для тебя, дай-ка я его опущу», – замечает папа. Он подгоняет седло под рост уже закипающего Лукаса, и тот думает, что уж сейчас-то наконец запрыгнет на велосипед.
«Подожди, не в эту сторону, давай туда – там меньше камней», – предлагает папа. Лукас громко вздыхает и помогает развернуть велосипед.
«Можно ехать?» – спрашивает он.
«В этих брюках? По-моему, тебе будет в них неудобно».
Лукас яростно возражает, но все-таки бежит в дом, чтобы переодеться и в конце концов начать кататься.
«Давай я подержу тебя, чтобы ты не упал», – говорит обеспокоенный папа. Он помогает Лукасу сесть на велосипед, мальчик при этом пытается вырвать свою руку из ладони отца.
Наконец-то Лукас готов к своей первой поездке! И больше всего на свете ему хочется уехать от папы как можно дальше.
Не давая сыну покататься на новом велосипеде на собственных условиях – и пусть он даже совершил при этом несколько ошибок, – отец подрывает в нем ощущение собственных способностей. Вполне естественно, что Лукас раздражается, теряя чувство своей важности. Каковы бы ни были истинные намерения родителей, дети очень быстро начинают думать, что их хотят подавить силой, и убеждаются в том, что не способны ничего контролировать. Человеку достаточно всего нескольких часов – а может, и гораздо меньше – такого обращения, чтобы он вспылил и вышел из себя. И дети в этом отношении ничем не отличаются от взрослых. Они не могут вынести чрезмерного контроля, даже если его проявления равномерно распределены на протяжении всего дня. Правда, когда ребенок больше не в силах терпеть, он не говорит «Мамочка, мне нравятся твои идеи, и я ценю твою помощь, но мне кажется, я могу убраться у себя в комнате самостоятельно. Давай ты зайдешь ко мне немного попозже и мы еще об этом поговорим?» Нет, когда ребенок решает постоять за себя, разговор оказывается, мягко говоря, несколько громче.
Чрезмерный контроль порождает силовое противостояние, истерики и прочие неприятные проявления борьбы за власть, которые вы готовы выносить еще меньше, чем новую диету. И, как вы понимаете, ребенок не будет ждать удобного для вас момента, чтобы проявить свои чувства, – это может произойти, когда у вас страшно болит голова, плачет малыш или вы только что подключились к телеконференции с коллегами с другого конца страны.
Борьба за власть
Столкновения между родителями и детьми происходят именно из-за постоянного стремления последних к обретению власти, часто принимающего такие негативные формы, как пререкания, истерики, торговля и ругань. Вы хотите, чтобы Айзек подмел крошки, которые остались на полу, после того как он съел кекс, а Айзек вместо этого хочет пойти поиграть во дворе. Джейла решила покрасить ногти на ковре в гостиной, не желая прислушиваться к вполне логичным замечаниям матери о том, что лучше сделать это в ванной (где потом гораздо проще убраться, если что). Можно винить в подобных проблемах детей, но в действительности все дело здесь в ваших приоритетах. Если вы пытаетесь подавить детей своей властью, то получаете настоящую бурю. Если же им хватает чувства собственной важности, они в большей степени будут готовы согласиться с вашими требованиями взять веник или пойти с лаком для ногтей в другое место – даже если не увидят в них особого смысла, потому что подсознание детей не занято миссией по захвату контроля, которого они лишены. А если у них нет чувства собственной важности? Тогда вы будете смотреть на разлетающиеся крошки от кекса.
Я уже говорила об истериках в главе 2. Иногда они происходят в результате нервного срыва (потому что у ребенка действительно просто не хватает сил), а иногда потому, что ребенок думает, будто обязательно должен получить то, чего у него нет. Истерики (и прочие проявления силового противостояния) – тоже средство захвата контроля. Вы уже слышали это от меня: если ребенок не имеет власти в приемлемой для всех форме, он прибегает к негативным способам ее получения. Это и есть причина крика – а также вечерних «постельных битв», нежелания делать домашние задания, хлопанья дверьми, подростковых бунтов и припадков дошкольников, случающихся после запрета класть кондитерскую обсыпку в картофельное пюре. Очень часто такое происходит с постоянно подавляемыми детьми, когда они просто больше не могут выносить собственного бесправия. Пиная диван и топая ногами, такой ребенок бессознательно хочет сказать вам: «Просто дайте мне принимать свои решения и немного жить своей жизнью! Отойдите от меня!»
