Мартин Брейди заметил меня, как только я вошел. Двое его подручных, стоявших у бара, тоже меня увидели, и один из них тут же повернулся так, чтобы кобура оказалась под рукой, а не под стойкой.
Я не боялся и не суетился. Наоборот, чувствовал себя спокойно, воспринимая четко и ясно каждую деталь: тень и свет, фактуру дерева на стойке бара, пятна, оставленные мокрыми стаканами, легкое подергивание щеки одного из людей Брейди, стоявшего в сорока футах от меня.
— Брейди, эта земля меняется. Сюда приезжают люди, которым нужны школы, церкви и спокойные города, где они могут гулять по вечерам на улицах, никого не опасаясь.
Брейди не сводил с меня глаз, и я понял: он знает, что сейчас последует. В тот момент я даже жалел Мартина Брейди, хотя люди, подобные ему, переживут таких, как я. Для большинства, тайное мошенничество, воровство и грабежи предпочтительнее открытого насилия, даже если это насилие приносит очищение.
Многие говорят о зле, царившем в те годы на Диком Западе, но этой земле требовались жесткие люди, и развлечения их были соответствующими. Эти люди приехали со всего мира: младшие отпрыски благородных семей, неудачники, солдаты, бродяги, банкроты, мошенники и воры. На границе освоенных территорий не задавали вопросов, там побеждал сильнейший.
Может, такие, как Мартин Брейди со своими грабителями и разбойниками, здесь тоже нужны, чтобы построить город и освоить место. Мне в голову пришла любопытная мысль: почему он назвал салун и городок «Розмари»?
— Как я сказал, на этой земле все меняется, Мартин. Ты продавал людям отраву вместо виски, обманывал их, сдирая за свое пойло три шкуры, грабил и убивал. Ты зашел слишком далеко, Мартин. Люди не хотят, чтобы их убивали, они начинают бороться.
— К чему ты клонишь, Сэкетт?
— Меня выбрали шерифом.
— Ну и что?
— Предлагаю тебе продать салун, Мартин Брейди, за разумную цену. Продавай и убирайся отсюда.
Он левой рукой вынул изо рта сигару.
— А если мне не хочется?
— У тебя нет выбора.
Брейди улыбнулся и наклонился ко мне, якобы желая что-то сказать по секрету, и в этот момент прижег мне сигарой руку.
Я дернулся и слишком поздно понял, что попал в ловушку — два головореза у бара начали стрельбу.
Рука моя дернулась, и тут же загрохотали револьверы. В меня ударила пуля и развернула боком к стойке, а еще две прочертили длинные борозды на дереве в том месте, где я только что стоял.
Я ощутил еще один удар пули и начал падать, но успел выхватить револьвер, перевернулся на полу, уворачиваясь от пуль, и выстрелил в грудь высокого темноглазого бандита, шедшего ко мне. Он резко остановился и, развернувшись, упал.
Я опять перевернулся, вскочил на ноги и краем глаза заметил, что Мартин Брейди стоит с сигарой в зубах за баром, положив обе руки на стойку, и наблюдает за мной. Я прицельно выстрелил во второго бандита, пуля попала ему в рот.
Подручные Брейди были мертвы. Я посмотрел на хозяина салуна и сказал:
— У тебя нет выбора, Мартин.
Его лицо расплылось, я почувствовал, что падаю, и вспомнил, как мама спрашивала меня о Длинном Хиггинсе.
По потолку бежали трещины. Мне казалось, что я смотрю на них целую вечность, и вспомнил, что давным-давно не был под крышей дома. Не брежу ли я?
В комнату вошел Кэп Раунтри, я повернул голову и посмотрел на него.
— Если это ад, — сказал я, — то лучших прислужников найти невозможно.
— В первый раз вижу человека, который находит так много оправданий, чтобы отлынивать от работы, — проворчал Кэп. — Долго еще мне трудиться за двоих?
— Ты, старый разбойник, и дня честно не проработал.
Кэп вернулся с тарелкой бульона и начал меня кормить.
— Последнее, что помню, — меня нашпиговали свинцом. Ты заштопал дырки?
— Не бойся, бульон не выльется. А вот песок из тебя высыпался.
На своей руке я увидел почти зажившую ранку от ожога сигарой. Да, на этот раз меня перехитрили. О таком фокусе отец мне не рассказывал, пришлось пробовать на своей шкуре, оказалось, не очень приятно.
— В тебя всадили четыре пули, — сказал Кэп, — ты потерял больше крови, чем входит в нормального человека.
— А что с Брейди?
— Он смылся, пока искали веревку, чтобы его вздернуть. — Кэп сел. — Странная штука. Вчера вечером он заходил сюда.
— Сюда?
— Зашел поинтересоваться, как ты себя чувствуешь. Сказал, что ты чертовски хороший парень, чтобы вот так умереть, а еще добавил, что вы оба — дураки, но люди созданы такими, какие они есть, и каждый идет своим путем.
— А другие?
— Ты о его парнях? Мертвее не бывает.
Каждый день за окном я видел солнце, отражающееся в бегущем ручье, слышал журчание воды по камням и думал о маме и о Друсилье. Через несколько дней, когда я смог сидеть, я спросил Кэпа:
— На участке что-нибудь осталось?
— За несколько недель не набрал ни грамма золота. Если думаешь продолжать мыть золото, нужно искать другой ручей.
— Поедем домой. Утром оседлаем коней.
Он с сомнением взглянул на меня.
— А ты сможешь забраться в седло?
— Если двинемся к дому — да. Я смогу забраться в седло, если поедем в Санта-Фе.
На следующее утро мы с Кэпом отправились в дорогу и поехали строго на юг, насколько позволяла местность, но от штата Айдахо до штата Нью-Мексико предстоял долгий путь.
Время от времени мы слышали известия о Сэкеттах. Люди встречаются на дорогах и передают друг другу новости, каждому хочется услышать, что где случилось. Известия о Сэкеттах касались исключительно Оррина… Происшествие в Розмари еще не получило широкой огласки, а по мне, так лучше бы там вообще ничего не произошло. Однако имя Оррина оказалось у всех на устах. Плохо только то, что он собирался жениться.
Кэп сообщил об этом, потому что узнал раньше меня, и больше мы о свадьбе брата не говорили. По отношению к Лауре Приттс Кэп чувствовал то же самое, что и я. Мы боялись, что именно она невеста брата.
Наконец показалось ранчо.
Навстречу нам вышел Боб, за ним Джо. Мама увидела нас, когда мы скакали по дороге, и вышла на крыльцо. Она выглядела хорошо, как никогда за последние несколько лет — наверное, результат спокойной, размеренной жизни и благоприятного климата. Сейчас по дому ей помогала индианка из племени навахо.
Впервые жизнь мамы стала полегче.
В гостиной стояли полки с книгами, мои младшие братья увлекались чтением.
Были и другие новости. Умер дон Луис. Его похоронили всего два дня назад, а банда из компании «Переселенец» уже начала захватывать его земли. Торрес несколько месяцев назад попал в засаду, и, как я понял, вряд ли оправится от ранений.
