Я рассчитывал на то, что Приттс никому не верил, был сверх меры подозрительным и всюду видел предательство. Но не учел его хитрость, хладнокровие и решимость, хотя и обязан был это сделать. Я не ожидал, что Приттс решится на обходной маневр.
Лежать ночью в кустах и не смыкать глаз, наблюдая за бандитами, занятие довольно жалкое. Они спали урывками, вскакивали, подкидывали сучья в костер и опять засыпали. Так прошла ночь.
Наступил рассвет и, хотя солнце еще не взошло, алая заря уже окрасила полнеба — хороши рассветы в Нью-Мексико, ничто не сравнится с их красотой и величественностью.
Пайсано внезапно вскочил и прислушался. Он находился ниже меня, и звуки до него доносились лучше.
Неужели появился Джонатан Приттс? Если это он, я немедленно буду брать всех троих. Это будет нелегкой задачей, поскольку надо захватить их живыми. Но надо — значит надо.
Не знаю, что заставило меня повернуть голову.
В кустах, — футах в пятидесяти от меня смутным силуэтом вырисовываясь на фоне светлеющего неба, не двигаясь, стоял человек. Я не имел понятия, давно ли он здесь, но испугался, удивившись, что он незаметно так близко подобрался ко мне. Как я мог такое допустить! Видимо, пытаясь ничего не упустить, я слишком увлекся наблюдением.
Неожиданно темная фигура в кустах двинулась вперед. Человек был выше меня и к тому же стоял, поэтому прекрасно видел, что происходит внизу в каньоне. Винтовку я приготовил, однако мне были нужны не покойники, а свидетели в суде. К тому же я устал от убийств и не хотел применять оружие.
Становилось светлее, человек в кустах продвинулся ближе к открытому пространству, словно собираясь спуститься в лагерь. Затем он повернул голову, я отчетливо увидел его лицо и… узнал.
Это был Оррин.
Глава 18
Оррин…
Я замер от неожиданности, не в силах ничего предпринять. Немного собравшись с мыслями, я понял, что не могу в это поверить. Да, Оррин женат на дочери Приттса, но он никогда не шел против своих принципов. Я знал его как себя — мы были друг для друга больше чем братья.
Ну и что? Наши жизни связывало родство, но если Оррин замешан в преступлении, мне придется арестовать его. Пусть он мой брат, пусть родная кровь, но я доведу до конца расследование этого убийства.
И тогда у меня мелькнула другая мысль. Какой же я дурак! Оррин по другой причине хотел подобраться к убежищу бандитов. Моя вера в брата была гораздо сильнее глупых подозрений, вызванных его неожиданным появлением.
Поэтому я встал.
Оррин настолько увлекся происходящим в лагере, что я сделал три шага, прежде чем он меня заметил. Оррин повернул голову, мы посмотрели друг другу в глаза, и я бросился к нему.
Брат предостерегающе поднял руку, не дав произнести ни слова.
— Подожди! — прошептал он, и в наступившей тишине я услышал то, что слышали бандиты внизу, — стук подъезжающей повозки.
Мы молча ждали. Небо заливалось розовым и красным, далекие вершины горных хребтов окрасились светлым золотом, но в ложбине еще лежали черные тени.
Мы стояли плечом к плечу, как стояли раньше против Хиггинсов, против темных демонов засухи и неурожая, которые досаждали нам на родных холмах Теннесси, против индейцев и подонков вроде Рида Карни. Мы стояли вместе, и в этот момент я вдруг понял, почему мой брат здесь. Я знал, кого увижу в повозке.
Внизу на тропе показались лошади. Повозка, которой правила Лаура, остановилась.
Пайсано и Дуайер вышли ей навстречу и первым делом получили от нее деньги, а потом принялись разгружать припасы.
Я как-то не думал, что встречу здесь женщину, и тем более — Лауру. На Западе в те годы женщин уважали, и мне даже в голову не приходило арестовать женщину, хотя я был убежден, что в Лауре ничего нет, кроме злобы и отвратительного характера.
Арестовать Лауру? Да, я должен выполнить свой долг, но в первую очередь мне нужны улики против ее отца. Да, Приттс оказался еще хуже, чем я предполагал, если послал дочь с таким поручением.
Конечно, никто не поверит, что эта нежная и хрупкая девушка доставила деньги убийцам.
Оррин переступил с ноги на ногу и вздохнул. Я никогда не видел его таким — побледневшим, осунувшимся, с пустыми глазами, как будто его здорово избили.
— Мне нужно было увидеть ее собственными глазами, — сказал он. — Нужно было убедиться самому, чтобы поверить. Прошлым вечером я кое-что заподозрил, но доказательств не было.
— Ты знал, где их лагерь?
— Вчера Джонатан весьма обстоятельно ее проинструктировал.
— Мне придется ее арестовать, — сказал я.
— Делай что хочешь.
— Но с другой стороны, мне Лаура ни к чему. Она ничего не скажет.
Оррин некоторое время тихо стоял, затем произнес:
— Пожалуй, я перееду на ранчо, Тайрел. Сегодня же.
— Мама обрадуется, она очень постарела за последнее время.
Мы чуть отодвинулись в кусты, Оррин вернул самокрутку и прикурил.
— Тайрел, — сказал он немного погодя, — за что Приттс им заплатил? За Торреса?
— Нет, — ответил я. — За Торреса рассчитался Феттерсон.
— За тебя?
— Может быть… Но сомневаюсь.
И в этот момент мне захотелось уехать отсюда. Этих двоих поймать не трудно — их в округе знали, а нужный мне человек слишком хитер, чтобы попадаться в компании с бандитами.
— Оррин, Лауру я арестовывать не буду, пусть едет домой, но знает, что попалась, а раз нам все известно, им придется попереживать.
— И поэтому ты держишь Уилсона в домике?
— Да.
Утро было замечательное: яркое и свежее. Мы прошли к лошадям, спустились по склону холма, выйдя на тропу, по которой поедет Лаура в миле от лагеря, стали ждать.
Когда показалась повозка, я сначала подумал, что Лаура собирается задавить нас, но она все же остановилась.
Лаура побледнела, лицо ее застыло как маска, в глазах полыхала ярость.
— Теперь вы за мной шпионите! — В ее грубом сердитом голосе не чувствовалось и намека на нежность.
— Не за вами, — ответил я, — за Пайсано и Дуайером.
Она сморщилась, словно я ее ударил, хотела что-то сказать, затем поджала губы.
— Они убили Хуана Торреса, — продолжал я. — Вместе с Уилсоном.
— Если вам так кажется, почему вы их не арестуете? Боитесь?
— Жду. Иногда на мелкую рыбешку, которую оставляешь на крючке, клюет большая рыба. Вы, например, привезли им деньги и продукты, а это делает вас сообщницей. Вас будут судить за соучастие в убийстве.
И тут она не на шутку испугалась. Лаура слишком много мнила о своём положении в обществе — правда с моей точки зрения она не заслуживала вообще никакого положения — поэтому ареста очень боялась.
