— Что я сделал плохого? И за что мне такое наказание? — засгулил он и позвал слабым голосом: — Волкохраны… на помощь… схватить… этих… тысяча волкоденег тому, кто арестует… ПОМОГИТЕ! СПАСИИИТЕЕЕ!!!
Волкохраны, дрожа до кончиков хвостов и держась для храбрости друг за дружку, медленно двинулись к нему.
— За тысячу волкоденег мы продадим даже собственную матушку, о Великий, — заверили они, но вид их совсем не соответствовал словам, Волкохраны ступали осторожными шажками — шириной примерно в сантиметр; добравшись таким образом до кресла Великого Волка, они заняли круговую оборону, выставив вперёд копья. Привидения тоже остановились, а то из них, которое летало, спустилось вниз.
Волк вначале ещё пытался отдавать команды волкохранам:
— В тюрьму… на помощь… бежать… домой… — а потом вместо слов у него стало выходить только шипение, как у проткнутой велосипедной камеры. И в конце концов Волк стал пустым и немым. Бессловесным, вроде рыбы в аквариуме.
Второе привидение, подхватив спадавшую простыню и поплотнее завернувшись в неё, понемножку приближалось к Медведю; тот от страха затрясся, как припадочный. Время от времени привидение оглядывалось на Великого Волка.
— Я твой злой дух, о Великий Волк! — провыло привидение страшным голосом. — Меня прислали сюда владыки Обители Зла — передать, что они недовольны твоим поведением! Ты был слишком добр к жителям Зелёновой Рощи! Теперь тебя накажут — да так сурово, как тебе и не снилось!!!
Волк всхлипнул и ещё глубже забился в кресло.
— Слишком добр… и вправду, — огорчился он. — А лесные жители совершенно не ценят моей мягкости… наоборот… Но сегодня-то… я же изо всех сил… так хотел… так старался быть по-настоящему злым… — И Великий Волк горько разрыдался. — Дайте мне попытаться ещё раз! — хныкал он сквозь слёзы. — Я сумею стать ещё ужаснее, если только получу добавочное время! Честное слово!
Второе привидение тем временем подобралось к Медведю. Обитатели Зелёновой Рощи со страху разбежались кто куда, только Медведь был не в силах двинуться с места. Он лишь съёжился, как мог, и прикрыл глаза лапами.
— Тсс… — зашептало привидение. — Послушай, Медведь, это ведь я. — Привидение ткнуло Медведя в бок. — Это я, Пекка… Да открой же глаза!
Но Медведь, казалось, и не собирался выполнять его просьбу. Пекка всполошился: хотя Волк и поддался панике, скоро он догадается, в чём дело.
— Медведь, друг! — сказал Пекка уже громче и толкнул Медведя что было силы. — Ну вставай, пожалуйста! Времени у нас немного… — Голос Пекки прерывался от волнения. — Смотри… Вот у меня ключ от твоей смелости!
Медведь приоткрыл один глаз и недоверчиво уставился им на привидение.
— Этого не может быть, — пробормотал он, — ключ у Волка. Не верю я россказням привидений. — И Медведь опять зажмурился.
Пекка почувствовал, как страх сжимает горло, и, хотя он быстренько сглотнул слюну, страх не исчез у него в желудке, как раньше. Времени совсем не было! Уголком глаза он заметил, что Волк подозрительно уставился на них. Конечно, вспомнил Пекка, прежний слух-то у Волка остался! Волк услышал Пеккины слова и, несмотря на то что был страшно напуган, наверняка сейчас что-то заподозрил.
Хотя Филин снова поднялся в воздух и бесшумно полетел к Волку, угрожающе пошевеливая простынёй, тот, похоже, уже пришёл в себя. Он встал с кресла и, буркнув что-то, взвыл — как бы пробуя голос. А потом устремил грозный взгляд на Пекку:
— Ну и привидение! Может, я ослышался?! Или наше привиденьице действительно назвалось Пеккой? Здорово, видали, ребята? — обратился он к волкохранам. И к тем понемногу тоже стала возвращаться былая уверенность. В самом деле… разве у привидений бывают человеческие имена?
— Медведь, послушай, поверь мне! Ведь у нас ужасно мало времени… Возьми же ключ и открой скорей шкатулку, — просил Пекка, чуть не плача, и толкал Медведя. Ну почему он такой невозможно медлительный!.
Волк был уже совершенно не тот, что минуту назад: настороженно и внимательно он прислушивался к тому, что говорит Пекка, и ощупывал свой карман. Сначала, обнаружив, что ключа там больше нет, он перепугался до потери сознания. Но поскольку Медведь по-прежнему не шевелился, Волк сообразил, что ещё не всё потеряно. Пускай у «привидения» и был ключ — до тех пор, пока Медведь этим ключом не воспользуется, у него не прибавится ни капельки смелости и отваги.
— Гляди-ка! — зарычал Волк. — Это что же тут происходит?.. — Он в бешенстве повернулся к волкохранам. — Остолопы! — заорал он. — Взять копья наперевес! — И, понизив голос, стал им что-то втолковывать, указывая на Пекку и Медведя.
— Ой, ну посмотри же на меня, Медведь, миленький! Ну возьми же ключ! — умолял Пекка. — Это ведь я! — И, сбросив простыню, он предстал перед Медведем прежним, похожим на себя Пеккой.
Медведь приоткрыл глаза, робко взглянул — и наконец сообразил, кто перед ним стоит. И держит в руке нечто ещё более знакомое — маленький золотой ключ!
Медведь медленно протянул лапу, взял ключ и тут же почуял, как в нём просыпается что-то новое. «Мой ключ, — думал Медведь, — он опять со мной, мой маленький ключик!» Он нежно погладил ключ и вдруг вспомнил, для чего, собственно, его получил. Медведь достал из кармана шкатулку и принялся вставлять ключ в замок. Пекка даже кулаки сжал — так сильно, что костяшки побелели. Хоть бы Медведь успел… Ох, и почему он такой неуклюжий!
— Стой! — закричал Волк. — Ни с места! Приказываю! Здесь распоряжаюсь я! Всем оставаться на местах! — И приказал волкохранам: — Взять Медведя! И человечьего щенка тоже! Мигом! У вас есть копья, и зубы, и когти! Вы ведь волки, синица вас побери, — марш!
При звуке волчьего голоса лапа у Медведя задрожала, и ключ угодил мимо отверстия.
— Скорей! — крикнул Пекка почти в слезах и, не успев опомниться, выхватил у Медведя ключ, вставил в замок шкатулки, повернул… Раздался еле слышный щелчок, и крышка откинулась.
Уже одно это остановило Волка и его охранников. Они застыли на месте — кто знает, что там в шкатулке: может, привидения, или злые духи, или кошмары… На Лесовика и Лисоньку открытая шкатулка подействовала иначе: они кинулись смотреть — и теперь стояли поражённые.
— Фу, — проворчала Лисонька, — никакой смелости там нет… просто бумажка.
Ей хотелось плакать. И Медведю тоже. Но Лесовик решил всё-таки посмотреть, что это за бумажка.
— Погодите-ка! Там же что-то написано, — сказал он, достал её из шкатулки и протянул Медведю. Тут и Пекка увидел на ней какие-то буквы.
— Прочти! — закричал он. — Ну читай же!
Медведь взял бумажку и всхлипнул.
— Я не вижу… — застыдившись, прошептал он, — мои очки… — И бумажка, как осиновый листок, затрепетала в его лапе. Лисонька правду говорит: ну какая смелость может быть в бумажном листочке с несколькими словами?
