Но если человек нуждался, лекарь своё добро не жалел. Одному камень к животу привязывал – боль уходила, другому толок осколки, в воду подмешивал – помрачение рассудка и печаль оставляли.
А девицы своим подружкам камешки маленькие дарили для любовного приворота – что скрывать, и такое бывало.
Так бы и жили дружно наши герои, женихов для дочерей поджидали, внуков бы потом нянчили, радовались бы земле родной и покою в старости. Но пришла беда, откуда не ждали.
Весть о лекаре и его дочерях облетела Рифей высокий и дошла до сибирских грозных земель, в которых обитали кочевые племена. Властитель одного из улусов жениться надумал, да и братья его в возраст возмужания вошли.
Разве не повод за горы сходить: и невест себе привести, и воинов поучить в битвах, чтобы не застоялись, как кони в стойлах?
Налетело племя неразумное на мирный край – всех мужчин повыбило, жён в полон забрало и подошло, наконец, к дому лекаря.
Осадило его по кругу, поджечь грозится, если дочерей добром не отдадут. Да как же можно идти к погубителям всего селенья! Нет, воевать семья настроилась.
И отец и дочери отбивались, как могли, а стрелять они умели, отец научил, белке в глаз легко попадали, но дом запылал, подожжённый с четырёх венцов, и пришлось семье спасаться через подпол, где на всякий случай лаз подземный имелся.
Выбрались, к лесу поползли, но напрасны были их усилия – обложили захватчики округу, посты выставили. Мать с отцом решили увести губителей за собой, а дочкам приказали бежать к лесной сторожке и там схорониться. Ослушаться было нельзя – разделились наши родные. Но не удалась и эта попытка спасения.
Только поднялись отец с матерью, чтобы увидели их захватчики, так и упали, словно подкошенные, не пожалели их злые вороги.
А девушек схватили у кромки леса и к управителю своему повели. Остолбенел воин, увидев красоту девичью, глаза ослепли от света ясного, от них исходящего. Завороженно стоял, слово вымолвить не мог, а уж братья его и вовсе речи лишились от такой добычи.
Нет, нельзя такую красоту силой к себе привязать! Слаще лаской да подношениями. Что только ни сулил захватчик своим пленницам, какие только подарки ни предлагал – молчат красавицы, отворачиваются, а то и в лицо плюют убийце родителей.
Нет, по-доброму не хотят. И приказал бек бросить девиц в темницу сырую, пусть посидят– опамятуются. Шёлковыми станут. А нет, так и батогом по их спинам гладким пройтись придётся.
Спокойно пошли девушки в узилище, не дрогнули, не всплакнули, выпрямились, как струнки, и только усмешка лёгкая на губах, у всех, даже у младшей.
Поставили вороги охрану у дверей темницы, да и спать пошли. А девушки наши в темноте друг к другу прижались покрепче и стали думать, как себя спасти. Долго думали, да так ничего и не придумали. Никак не убежать, но и в жёны к погубителям селенья своего идти нельзя. И тут старшая сестра вспомнила о поверье далёких заборейских предков, о котором отец рассказывал ей в детстве. Есть путь к спасению!
– У всех с собой амулеты? – спросила она сестёр.
– Да, у всех, – ответили шестеро.
– Потеряла, – тихо прошептала младшая.
– Что же делать? – закручинились девушки.
– Ничего, – сказала старшая, – вот возьми мой, а я что-нибудь придумаю. Повторяйте за мной заклинание, то, что мне отец передал, и ничего не бойтесь. Мы спасёмся, я вам обещаю.
Наступило утро сырое, угрюмое, дождь тягучую песню запел, трава полегла, деревья потемнели.
Пришёл хозяин улуса с братьями к темнице, открыл стражник двери: а где девицы-то? Одна старшая стоит, волосы русые по плечам рассыпаны, глаза синью небесной горят, губы сжаты, а вокруг неё стайка лебёдушек белых с пёстрыми крыльями. Диво невиданное, откуда у лебедей крылья такие! Оторопели братья.
А птицы, как только свет свободы увидели, так и рванули в небо сизое. Старшая же сестра кинулась к беку, клинок из ножен выхватила и ударила себе прямо в шею острым лезвием. Кровь окропила багрянцем стылую землю, залила всё округ – и душа девушки отлетела к небу за сёстрами.
Пока воины спохватились, пока стрелы полетели вслед лебяжьему каравану, высоко тот уже поднялся. И только лёгкие пестрые перышки спустились на землю и легли на травы цветным ожерельем. Развернулись лебёдушки от родного дома и полетели на север, туда, в глубь континента, который стёрли с лица Земли великие природные стихии.
Но, по преданиям, есть там земля обетованная, есть, только ходу туда непосвящённым нет.
Бек же застыл в тяжёлом раздумье, и воины его поражены были в самое сердце. Ушли захватчики из селенья, и никогда больше за Рифей не ходили.
Сказывали, через какое-то время в том месте, где погибла старшая сестра, нашли люди каменья волшебные, багряноцветные, «шёлковые» на ощупь, с голубыми и золотистыми вкраплениями. Иной раз, если повезёт старателю, лик девичий на них открывается, плачет девица прозрачными слезами о своей загубленной жизни, о любви невстреченной, о потерях людских. А начнёшь тот камень обрабатывать, изображение-то пропадает.
А там, куда пёрышки пёстрые прилетели, тоже найти можно дивные камни с разводами разноцветными: серо-зелёными, тёмно-красными, густо-малиновыми, палевыми, тёмно-вишнёвыми, чёрными, голубыми. Все камни разные по виду, а по сути – как сёстры родные. У всех свойства единые: сильные камни – ничто их сломить не может, и людям они помогают, лучше, чем иные лекари.
Яшмой тот камень в народе уральском зовётся, «пёстрый» он, как крылья улетевших в дальний край сестриц-лебёдушек.
Сказ с жемчужных срезах
Чудо-чудное земля прикамская. Всё в ней глаз красотою радует, сердце гордостью наполняет. Леса могучие стволами к солнцу тянутся, словно в небо взлетают. Вода в родниках чистая, пьёшь её, будто заново рождаешься. Из тех источников сбираются реки могучие, текут стремительно, зовут в неведомые края. Горы рифейские – кладовая бездонная. Веками черпают сокровища из их приделов, а меньше не становится.
Но краше земных чудес чертоги подземные. Где, в какой земле найдётся столько пещер дивных, сколько есть их в Прикамье! Красота там иная, космическая, мир неспешный, не тревожный, свет магический, зеркальный. Проникает луч солнца сквозь толщу пород, отражается в ледяных покровах, в озёрах бесчисленных, разбивается о тёмные стены и плывёт по стылым тропам всё глубже и глубже.
А по стенам пещер музыка живописная, что поют сталактиты и сталагмиты. Цветы диковинные цветут – не вянут, дворцы воздушные парят, колонны, увитые листьями ледяными, гроздьями оплывают на глазах от потоков вторгшегося тёплого воздуха – нет мгновенья похожего.
