Золотисто-коричневый камешек, как было велено, в печи в горшке запёк. Тот стал прозрачным, ясным.
И всю жизнь Кузьмы осветил. Глаза открылись у парня.
Любой обман, даже самый мелкий, увидел ясно. А легче не стало. От напастей-то он, конечно, уберегся, но и жизнь его не в лучшую сторону изменилась.
Люди же не только со злым умыслом грешат враньём, не так всё просто. Иной раз обидеть не хотят, иной раз огорчить, но наш парень всех стал подозревать.
Вот отец про болезнь свою промолчал, соврал, что легче стало, а Кузьма в тревоге: вдруг родня специально затевает что-то, хочет без средств оставить, брату младшему хозяйство передать.
Девушкам так вообще верить перестал. У них что ни слово, то придумки – как с ними по-честному?
А тут ещё люди прознали, что Кузьма не просто так прозрел: разве скроешь. И нет чтоб самим за волшебным камнем сходить! Как же! Кузьму пытать стали. Сами-то постереглись, вдруг какая чертовщина, а чужого парня что жалеть?
Стали просить, кто что. Одному про сделку подскажи, выгодно ли будет, другой всю правду про измены мужа знать понадобилось (и зачем ей это?), третий вообще сам, видно, обман затеял, опасается – не раскроют ли его пакости.
Кузьма, как мог, всем отказывал – врагов наживал.
Брат, конечно, опять к Кузьме полез без совести, помоги да помоги: женитьбу выгодную затеял, про соперника своего хотел правду выведать да и показать его родне невестиной с худшей стороны.
Отказал владелец камня – поссорились намертво с братом, да заодно и со всей семьёй. Обиделись семейные за младшенького.
Как-то незаметно к Кузьме пришло одиночество, все его опасались, всех он разоблачал.
Прошло несколько месяцев.
За это время полюбилось парню гулять по саду в свободное время, думать в тишине, мечтать. Как-то видит: навстречу еле идёт женщина, опирающаяся на палку, по виду глубокая старуха, худая, измождённая, с тусклым взглядом. Сопровождает её молоденькая девушка, тихая, скромная.
И не узнал бы Кузьма болящую, но увидел на пальце перстень с камнем знакомым.
Поздоровался с парой, разговорились. Узнал от Тани (так звали девушку), что мать её заболела внезапно, стала чахнуть, волосы выпадают, худеет день ото дня. Что за болезнь, никто определить не может.
Посмотрел Кузьма на девушку: вид у неё измученный, а глаза хоть и тоскливые, но такие ясные, солнце в них купается. Милая девушка, с первого взгляда в сердце вошла.
«Могу ведь помочь. Могу. Что же делать? Посмотреть сквозь камень на чужую беду – себя без помощи оставить. Не посмотреть… Нет, так тоже нельзя. Будь что будет!»
Взглянул наш молодец на несчастную мать сквозь циркон-звезду, обман-то и высветлился. Это ведь он сам виноват. Через него добытчик поквитался с неверной. Камень зелёный подсунул, страшный камень, болезнь от него идёт тихая, неизвестная, и лечить её никто не знает как. Не изумруд это, тоже из цирконов, как и тот, что у Кузьмы, но особенный, редкий, «убийца», который люди обходить должны стороной.
Как смог объяснил Кузьма девушке и её матери, что с ними случилось. Забрал перстень с карающим камнем да и выбросил его в Обву с обрыва.
После к добытчику бросился, поквитаться хотел за злой умысел, да того и след простыл, ушёл из Ильинского, а куда – Бог ведает.
Долго ли, коротко с той поры прошло, жизнь своим чередом потекла. Больная поправляться стала.
А Кузьма день ото дня всё больше в Таню влюблялся, минуты без неё прожить не мог. Да и он, похоже, был ей не безразличен. А вдруг да сладится у молодых?
«Посмотреть бы надо. Не обманет ли меня Танюша», – думал наш герой.
А как посмотришь? Камень стал тусклым, пустым. Калить пробовал – не меняется.
Неужто опять бояться парню обмана? Как правду разглядеть?
Или просто верить?
Вы-то как считаете? Верить?
Думайте!
А пока где-то там, близ Рифея, сверкают горячие древесные угли в каменной печи, греют глиняный кувшин с кристаллами циркона внутри, долго греют, час-два, и свершается чудо: яркие алмазы предстают взору.
Всё через них видно: и правду, и ложь, и чистоту помыслов, и страдания.
Много разных красок должно переплавиться и слиться воедино, чтобы появилась прозрачность камня-звезды.
Недолговечной, обманной, но такой притягательной, что не поверить в неё нельзя.
Догорают угли…
Сказ о кадоне ледового цвета
Течёт Ирень-река то быстро, то медленно, петляет меж скалистых берегов, как жизнь наша меняется. Точит вода подножья утёсов и сиреневыми брызгами поднимает добычу в воздух. Летит камень, как рыбка перламутровая, сверкает всеми своими гранями, падает на песчаный берег. Кряж Иреньский отливает мёдом самоцвета изумительного, только в этих местах живущего. И, как двести лет назад, так и сейчас, с затаённым трепетом берёт «медовик» в руки мастер-камнерез и творит красоту.
Вот и наш герой, впервые увидевший чудо-камень, загляделся и про другие забыл. Но давайте по порядку.
Давным-давно, в те времена, когда в Петербурге ещё и дворец Зимний не построили, жил на прикамской земле парень молодой, по имени Алёша, по званию «мраморный хрусталь».
В те годы умельцев этих на Урале много появилось. Дивную красоту научились создавать из самоцветов. Так наловчились в своём труде, что даже во дворцах столичных их изделиями не гнушались. Да что во дворцах, с заграницей торговали!
Алексей был в своей артели наособицу. Хоть и молодой, но дал ему Бог глаз приметливый и сообразительность недюжинную. Камень в его руках оживал. Возьмём, к примеру, «изюминку» мастера – букетик из цветов и ягодных веточек! Глядишь, и кажется, что пахнет то смородиной, то свежей травой. А это «смоляк» чернеет, малахит листьями завивается, цветы полевые из яшмы. И как он так умел?
Что тут гадать: талант, да ещё и влюблённость.
А когда любишь, красота всегда с тобой рядом.
Катерина, невеста Алёши, тоже была девушка хоть куда. С детства они друг друга знали, жили рядом. И не сказать, что Катюша была писаной красавицей: худенькая, курносенькая, щёчки атласные – с высокими, статными подружками не сравнишь, но глаза её завораживали бесповоротно любого. Зелёные, бездонные, яркие. И всегда в них добро и ласка. Милая девушка. Таких в жёны берут недолго думая, а то ведь не успеешь.
Вот и Алёша тянуть дело со свадьбой опасался, сватов настроил, родителей подготовил. Деньги-то на жизнь уже были, наработал, да и останавливаться не собирался – семья без прокорма не осталась бы, кусок хлеба всегда в руках, надёжно.
