— Пива! Мы хотим пива!
Из бочонка вышел Харчо. Минутное веселье быстро выветрилось из него, он опять был мрачен.
— Кто кричал, что хочет пива? — Харчо грозно обвел взглядом притихшую шайку.
Крысы, опустив глаза, делали вид, что принюхиваются к чему-то на земле. Никому не хотелось нарываться на острые зубы вожака.
— Мы не кричали, сыр!
— Да ну его, это пиво, сыр!
— Оно горькое! Тьфу! Сыр!
Харчо усмехнулся.
— Значит, мне послышалось, — сказал он. — Это хорошо! Плоха та крыса, которая всё время думает о пиве.
Он подозвал к себе двух разбойничков покрепче и с их помощью взобрался на крышу бочонка. Оттуда он хорошо видел всю свою шайку.
— У нас великие планы! — прокричал вожак. — Этим летом мы разнесём в пух и прах известный вам склад. Там нас здорово потрепали собаки. Но мы отомстим! Ни одна из этих тварей не уйдёт от нас живой! Мы зальём их кровью!
— Кровью! Кровью! — заорали крысы внизу.
— И вот тогда мы напьемся пива. И это будет великий праздник!
Глава шестая,
в которой, чудом оживший бобрёнок, получает имя и находит себе верного друга
Теперь Брынза сама приносила бобрёнку молодые ветки ивы, и он грыз их и набирался сил. А через два дня малыш выбрался из бочонка и отправился на прогулку.
Первое, что он увидел, это яркое весеннее солнце в вышине. Бобренок и раньше, лежа в бочонке, смотрел на потолок и думал, что это там наверху такое приятное и тёплое заливается внутрь сквозь щели? Бобрёнок так обрадовался солнцу, что сразу же улёгся посреди улицы, подставив под его лучи свой животик.
— Торпеда! — услышал он голос. — Торпеда вышел на улицу!
Бобрёнок улыбнулся. Он не почувствовал злобы в этих словах. Малыш радовался всему, что его окружало.
— Торпеда! Торпеда! — кричали молодые крысята, выбегая из своих домов.
Они обступили бобренка со всех сторон, загородив ему солнце. У них были сердитые мордочки, и они клацали зубами, подражая взрослым.
— Торпеда, почему у тебя такой дурацкий хвост? — спросил один крысёнок.
— А мне мама говорила, что ему хвост бревном придавило. Вот почему он такой дурацкий! — сказал другой.
Бобрёнок смотрел на них и улыбался. Он ещё не умел говорить. Вернее, говорить он, может быть, и умел, просто ещё не пробовал. Но ему очень хотелось попробовать. И он открыл рот:
— Тор… пи…
— Что он говорит? Вы хоть поняли? — засмеялись крысята.
— Торпи! — повторил бобрёнок и вновь улыбнулся.
— Какой балбесик, — сказали крысята. — Ну его! Пусть валяется тут, раз так нравится. Пошли играть!
И они убежали. Но один маленький крысёнок остался. Это был тот самый Компотик, который появился на свет в семье Одноухого. Он сел рядом с бобрёнком и стал рассказывать ему о том, как он качался вчера на ветке и чуть с неё не свалился. Потом он предложил бобрёнку пойти и посмотреть то место.
И они пошли.
— Меня стукнул Паштет, — рассказывал Компотик по дороге. — Паштет — это сын Перевёртыша. Но ты ведь не будешь меня стукать, Торпи?
Бобрёнок улыбнулся.
— Не будешь стукать! — сказал он и прислушался к своему голосу. — Не будешь стукать! — повторил он и опять прислушался. Это было так здорово!
Они подошли к старой вербе, одна ветка которой была надломлена и свисала до самой земли. Это и были те самые качели.
— Смотри!
Крысёнок подпрыгнул, уцепился за ветку и ловко вскарабкался по ней наверх. Там он стал раскачиваться. Ветка с шелестом елозила по земле. Это было так весело, что Торпи засмеялся.
— Хочу качаться! — сказал он.
Он тоже подпрыгнул и повис на ветке. Его уродливый хвост упёрся в землю, и Торпи вдруг почувствовал, какая в нём скрыта сила! Бобренок оттолкнулся хвостом и забрался ещё выше.
— А ты молодец, — похвалил его Компотик. — Давай вместе качаться!
Они принялись раскачиваться. В ушах пел ветер, сердце куда-то улетало и вновь возвращалось, и это было так приятно, что бобрёнок зажмурился.
Вдруг ветка оторвалась, и они кубарем скатились в канаву.
— Вот это да! — сказал Компотик, когда они выбрались из канавы.
Малыши устроились на тёплом камне и стали зализывать ушибы.
— Торпи! Давай дружить? — предложил Компотик.
— Давай! — согласился бобрёнок.
— Если тебе станет скучно, заходи ко мне, и мы куда-нибудь вместе пойдем. Я живу в семье Одноухого. Одноухий — правая лапа Харчо, нашего вожака.
Бобрёнок всё это внимательно выслушал. Он мало что понял из сказанного, но постарался все хорошенько запомнить, чтобы понять потом, когда немного подрастет и поумнеет.
— Пойдём, я покажу тебе мой бочонок, — предложил крысёнок.
Торпи ничего не имел против этого.
Глава седьмая,
в которой Торпи пугает Компотика
Они вошли в бочонок Одноухого, и Компотик сказал:
— Мама, смотри, кого я привёл! Это — Торпи. Он мой друг. Он качается на ветках лучше меня!
Сметанка обнюхала Торпи и встопорщила свои белые усы:
— От него пахнет речной тиной. Я не люблю этот запах. В позапрошлом году, когда река затопила нашу деревню, мы все чуть не погибли. Вода — наш враг!
— Но это не помешает нашей дружбе, — шепнул крысёнок бобрёнку. — А где папа? — спросил он уже громче.
— Он на работе.
— А когда я пойду на работу? — спросил Компотик.
— Тебе ещё рано, мой маленький, — ласково сказала Сметанка. — Когда увидишь первый красный лист на дереве — вот тогда можно будет.
— Значит, когда я увижу первый красный лист, я стану взрослым?
— Ну, почти. С собаками драться ты еще вряд ли сможешь, но для того, чтобы таскать муку или яички — в самый раз.
— А это правда, что собаки бывают больше бочонка? — спросил Компотик.
— Правда. Я сама видела.
— А какие у них зубы?
