– Почему вы живете, а ее нет? – громко спросил Аллан.
Вещи молчали.
– Ну, ничего! – сказал Аллан. – Не обижайтесь. Я никогда вас не брошу.
Вещи не отвечали.
– Боже мой! – сказал Аллан. – Как пережить эту ночь!
Он сел к столу и начал писать. Это его немного успокоило, хотя он и знал, что каждый его новый рассказ вызовет злое недоумение. В Америке к нему относились как к пришельцу с чужой планеты.
Как смеет этот нищий и дикий поэт разрушать своим острым и сверкающим словом добропорядочность и твердые понятия и превращать трезвый мир в чучело для насмешек. Как он смеет выдавать свое воображение за нечто, столь же действительно существующее, как существуют церкви, конторы, пароходы и дилижансы!
Что это даст, кроме короткой ложной радости и длительной, сосущей под сердцем тоски? Зачем отравлять сердца и рассказывать прекрасные небылицы? Для лишних слез? Для разочарований? Для чего?
– Неправда! – говорил про себя Аллан. – Я – веселый, легкий человек. Не хмурьтесь! Засмейтесь мне навстречу. Я хочу прибавить вам каплю счастья. А вы отшатываетесь от него, как от яда. Глупцы!
«Я глубоко убежден, – быстро писал Аллан, – что человек может совершать чудеса. Если мне не удастся доказать это, то через пятьдесят или сто лет появится другой человек, который докажет лучше меня. Я вовсе не хочу сказать – избави господи! – что именно я способен сделать что-нибудь чудесное. Но все же я заметил, что люди охотно верят в те истории, которые я для них выдумываю, и тотчас рассказывают о них друг другу. Так у людей возникает твердое убеждение в существовании того, что выдумано мной и никогда не бывало. А разве это не чудо?
Мы знаем, что корабли Магеллана обошли вокруг света, а адмирал Нельсон был убит в Трафальгарском бою. Но с такой же достоверностью мы знаем, что существовал принц Гамлет, а леди Макбет не могла отмыть со своих рук кровавые пятна.
Вымысел вошел в нас как нечто совершившееся, и если мы вырвем его и выбросим прочь, то тотчас почувствуем, как жестоко мы обокрадены».
Кто-то сильно постучал, должно быть кулаком, в стену. Аллан прикрыл исписанную страницу тетради валявшимся на столе листом пожелтевшей бумаги с рядами цифр, встал и вышел в прихожую. Дуло в разбитое окно, и было слышно, как за порогом нетерпеливо бьет ногой по мерзлой земле и фыркает верховой конь.
Аллан, не окликая ночного гостя, распахнул дверь.
– А-а! – сказал он. – Доктор Грегори. Как это вы решились приехать в такую ночь!
Грегори, нагнувшись, вошел в прихожую, снял шляпу и стряхнул с нее снег. Это был высокий сухой человек со щеками кирпичного цвета. Он прищурил и без того маленькие глаза, улыбнулся и протянул Аллану руку.
– Мой долг, – сказал он хрипловатым голосом. – Я был здесь неподалеку, у Фридера. Он подыхает от водянки. Вас уже две недели не видели в Вест-Пойнте. Я решил заехать по пути и проведать, в добром ли вы здравии, Аллан.
Они вошли в комнату.
– К сожалению… – пробормотал Аллан и взглянул на черный холодный камин.
– Не стоит беспокоиться, – ответил Грегори, – раз в кармане есть вот это… А стаканы найдутся.
Он вынул из кармана и поставил на стол бутылку виски.
Сначала они выпили молча и медленно. Океан ревел все яростнее, – он совсем осатанел. Пламя свечи трепетало на мраморном лице богини Паллады – бюст ее стоял на старом шкафу.
– Пыль у вас, – сказал наконец Грегори. – Пыль и холод!
Он обернулся к Палладе.
– Разбей эту женскую голову, эту богиню победы!
– Зачем?
– Она вам не принесла ни победы, ни даже успеха.
– Как знать! – сдержанно ответил Аллан.
– Что там знать! – воскликнул Грегори. – Ваша участь ясна, как вот этот стакан. Считайте себя кем хотите. Посланником неба. Или ада. Мне все равно. Что вы еще можете выдумать, Аллан? Многое? Прекрасно! А что вы за это получите? Пыль и холод? И писк мышей вон там, в камине?
Аллан пристально посмотрел на Грегори. Доктор мало выпил, но был уже пьян и, как всегда, начинал придираться. Аллан усмехнулся.
– Вы гордитесь своим воображением, – сердито сказал Грегори, – а между тем не можете выжать из него ни одного цента. Вы не знаете, что такое жизнь. Поездите по ночам, как я. Под этим снегом. На старой лошади. А чего ради? Ради благодарности нищих и бездельников. Из нее, так же как и из вашей поэзии, не выжмешь ни гроша.
– Я слушаю вас очень внимательно.
Доктор стукнул кулаком по столу.
– Черт меня побери, но я заслуживаю лучшего существования. Я просился лекарем в армию генерала Тейлора. Мне нравилась эта мексиканская война. Там здорово грели руки.
– Америка полна до краев негодяями и искателями приключений, – мягко заметил Аллан.
– Искателями золота, – поправил Грегори. – Не стоит быть простачком в наше время, Аллан.
Грегори в упор посмотрел на Аллана.
– Я, кажется, чуточку выпил. Да! Так как же, Аллан? Можете вы из ваших мечтаний вытряхнуть хоть один доллар? Сколько же после этого стоит ваша голова?
– Продолжайте!
– Хо! – крикнул доктор. – Я не отдам за нее даже свой рваный зонтик!
– У меня нет охоты, – спокойно сказал Аллан, – слушать любую пьяную болтовню. Вы мне помешали.
– Все равно, у вас нет выбора собеседников, – пробормотал Грегори. – Чему я помешал? Изобретению философского камня? Или эликсира молодости?
Глаза Аллана почернели от гнева.
– Хорошо! – воскликнул он. – Раз вы издеваетесь над воображением… Тогда расквитаемся. Видите этот рваный листок с цифрами?
– Счет от лавочника? – спросил Грегори и налил себе виски. – Вижу. Посмотрим, что вы еще выдумаете. В вашем теперешнем положении.
– Это не счет от лавочника. Вы недогадливый человек, Грегори. Особенно когда напьетесь и грубите. Я нашел этот листок в старой книге. В описании открытия Флориды адмиралом Понсэ де Лионом. Я купил эту книгу у негра в Вест-Пойнте. Она попахивает перцем и веками.
– Просто пахнет негром, – возразил Грегори.
– Этот листок был вклеен между страницами. Судя по бумаге, чернилам и почерку, ему около двухсот лет. Это тайная запись. Вы смогли бы ее разобрать?
– И не подумал бы!
– Для этого у вас просто не хватит умения, – вежливо объяснил, улыбнувшись, Аллан. – Нужно найти ключ. Я нашел его и восстановил эту запись. За несколько часов.
– А-а, – небрежно сказал Грегори. – Что же там было такого особенного?
– В школе вы учили историю завоевания Америки. Вы знаете, конечно, о каперах и пиратах. Одного из них звали Блейк.
– Спасибо за свежие новости! – проворчал Грегори. – Блейк! Он был самым богатым подлецом на этой земле.
