Пуришкевич (находившийся в то время на свободе), узнав о выступлении А. И. Свидерского, обиделся и опубликовал в газете опровержение, в котором, между прочим, заявил: «Не вхожу в подробности прений, касавшихся моего освобождения, оставляя на ответственности говоривших все, что ими было сказано обо мне. Скажу кратко: я не Рузский, не Гучков и не Шульгин, чтобы лягать отказавшегося от трона бывшего государя… И я менее, чем кто-либо, способен быть «апологетом» советской власти… Я остался тем же, чем был, само собой разумеется, не изменившись ни на йоту»
[138].
И все же Пуришкевич был по амнистии освобожден. Вскоре он отправился на юг, в Добровольческую армию, и продолжал бороться против советской власти вплоть до своей смерти в 1920 г.
* * *
…Весною 1919 г., когда белогвардейский «Северный корпус» под командованием генерала Родзянко готовился в Эстонии к наступлению на революционный Петроград, в тылу советских войск Петроградского фронта стали совершаться диверсионные акты. Налицо была и открытая измена. 12 июня командный состав форта «Красная Горка» во главе с комендантом форта, бывшим поручиком Неклюдовым, спровоцировал часть гарнизона на мятеж. Одновременно бунт вспыхнул на фортах «Серая лошадь» и «Обручев». Мятежники открыли огонь по Кронштадту, требуя, чтобы и кронштадтцы присоединились к ним, сдали крепость врагу.
Произведенным позже расследованием, которым занимался Особый отдел ВЧК, было установлено, что мятеж готовился подпольной военной организацией, связанной с английской шпионской сетью. Эта организация распространяла свои действия на Кронштадт, Ораниенбаум, форт «Красная Горка», Красное Село и, по показанию члена организации А. М. Анурова, строилась на конспиративных началах: одному члену было известно не более трех других членов организации, передача сведений происходила устно. Ближайшей своей задачей организация ставила подготовку мятежей на важнейших подступах к Петрограду – в Кронштадтской крепости, на фортах «Красная Горка», «Обручев» и других с целью сдачи их белогвардейским армиям, наступавшим на Петроград. Начало восстания увязывалось с военными действиями белогвардейских армий и приурочивалось к моменту приближения их к Петрограду. В частности, предполагалось начать выступление с «Красной Горки», мятеж на которой должен был послужить сигналом для других фортов и Кронштадта. В случае нежелания какого-либо форта присоединиться к мятежу предполагалось обстрелять его с «Красной Горки».
Последующие события рисовались мятежниками так: вслед за «Красной Горкой» мятеж вспыхивает в Кронштадте и на других фортах, к нему присоединяются крупнейшие корабли; затем в Неву входят английские военные суда; с «Красной Горки» мятежники нанесут удар по Гатчине, перережут Николаевскую железную дорогу, связывающую Петроград с Москвой, и займут Петроград. В сообщении о ликвидации мятежа отмечалось: «В общий, выработанный совместно с союзниками план входили:…военные действия финско-эстонско-английских вооруженных сил, сдача частей (3-й стрелковой), сдача фортов («Красная Горка») и вооруженное восстание буржуазии в Петербурге… Все это при одновременном нажиме со стороны Колчака и поляков»
[139].
Произошло, однако, не так. Сигналом к восстанию послужил происшедший 12 июня на форту «Павел» взрыв минного склада. Через несколько часов после этого взрыва комендант форта «Красная Горка» Неклюдов решил начать выступление (в то время белогвардейские части находились в 8—10 километрах от форта). Заранее подготовленные группы мятежников заняли штаб, советские учреждения, телеграф и телефонную станцию, помещение ЧК и арестовали около 350 коммунистов и беспартийных бойцов и командиров. Среди арестованных находились председатель Кронштадтского Совета М. М. Мартынов и работник трибунала Артемьев. Заговорщики заперли коммунистов в бетонированный каземат, а затем часть из них расстреляли.
Между тем к восстанию не присоединились дредноуты «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», на которые рассчитывали мятежники, не присоединились и кронштадтцы. Напрасно Неклюдов беспорядочно обстреливал из 12-дюймовых орудий соседние форты и Кронштадт, надеясь вызвать восстание и там. В ночь на 16 июня мятеж был подавлен.
Одновременно с расследованием дела о мятеже партийные и советские органы Петрограда при участии представителя ЦК РКП(б) И. В. Сталина приняли меры к очистке города от антисоветских элементов. Свыше 15 тысяч питерских рабочих вместе с сотрудниками Чрезвычайной комиссии под руководством заместителя председателя ВЧК Я. X. Петерса провели массовые обыски в подозрительных квартирах, в некоторых консульствах и посольствах враждебных Советской России держав.
Были изъяты 6626 винтовок, 141 895 патронов, 644 револьвера, пулеметы, бомбы и пироксилиновые шашки; в некоторых консульствах были обнаружены драгоценности, принадлежавшие богатым, именитым русским семьям. В доме румынского посольства оказалось даже орудие. Чекисты задержали сотни антисоветчиков, часть которых выслали из города. Во время обысков в Петрограде чекистам удалось обнаружить документы (письма, донесения белогвардейских агентов, шпионские сводки и т. п.), свидетельствовавшие о том, что в городе существует широко разветвленная антисоветская организация – «Национальный центр». Однако раскрыть руководящее ядро этого центра тогда не удалось.
В июне на Лужском направлении Петроградского фронта красноармейский патруль заметил человека, который пытался пробраться в расположение врага. Красноармейцы открыли по нему огонь. При убитом были обнаружены документы на имя бывшего офицера А. Никитенко, а в мундштуке одной из папирос нашли записку: «Генералу Родзянко или полковнику С. При вступлении в Петроградскую губернию вверенных вам войск могут выйти ошибки, и тогда пострадают лица, секретно оказывающие нам весьма большую пользу. Во избежание подобных ошибок просим Вас, не найдете ли возможным выработать свой пароль. Предлагаем следующее: кто в какой-либо форме или фразе скажет слова «во что бы то ни стало» и слово «ВПК» и в то же время дотронется рукой до правого уха, тот будет известен нам, и до применения к нему наказания не откажите снестись со мной. Я известен господину Карташеву, у которого обо мне можете предварительно справиться. В случае согласия вашего благоволите дать ответ по адресу, который даст податель сего»
[140]. Записка была подписана неизвестным, скрывшимся под кличкой ВИК.
В июле на финляндской границе задержали начальника сестрорецкого пограничного пункта А. Самойлова и агента того же пункта Н. Борового-Федотова, которые намеревались перебежать к противнику. При аресте Боровой-Федотов выбросил пакет, но красноармейцы заметили это и подняли его. В пакете оказалось письмо от 14 июля, адресованное «дорогим друзьям». Оно содержало сведения о дислокации войск Красной Армии. В письме, между прочим, сообщалось и о группировках антисоветских сил, имевшихся в Петрограде. «Здесь работают, – писал шпион, – в контакте три политические организации… В нац. (в «Национальном центре». – Д. Г.) все прежние люди… Все мы пока живы и поддерживаем бодрость в других… В Москве было несколько провалов тамошней военной организации… С израсходованием средств прекратилась наша связь с остатками этой военной осведомительной организации. Москва нам должна за три месяца. Москва говорит о каком-то миллионе… Просим экстренным порядком все выяснить и, если можно, немедленно переправить деньги, иначе работа станет. Между тем сейчас наша работа могла бы быть особенно полезной и ценной. Мы взялись за объединение всех военно-технических и других подсобных организаций под своим руководством и контролем расходования средств, и эта работа продвинулась уже далеко». В письме был назван представитель генерала Юденича, с июня возглавившего белогвардейские силы Северо-Запада, генерал Махов, с которым организация «находится в контакте, объединяя работу всех технических сил»
[141]. Это письмо-донесение, как и письмо, найденное у убитого офицера Никитенко, подписал ВИК. Допросив Борового-Федотова и Самойлова, чекисты выяснили, что донесение для передачи в штаб Юденича они получили от некоего Штейнингера.
