Взяточничество было распространено и среди финансовых инспекторов разных участков города и агентов торгового отдела. Фининспектор И. Н. Семиков, например, получил взятки деньгами и разными предметами от 30 частников, с которыми ему доводилось встречаться по работе; он постоянно пьянствовал на их средства. Агент рыбно-сырьевой конвенции А. И. Авдеев получил взятки от 20 частных рыбопромышленников и торговцев.
По астраханскому делу были привлечены 74 частных владельца торгово-промышленных предприятий. Они: 1) систематически скрывали действительные обороты своих предприятий, неправильно вели торговые книги, входили в соглашения с работниками финансового аппарата и при их содействии недоплачивали государству значительные суммы причитающихся с них налогов; 2) входили в преступные соглашения с руководителями торгового отдела (Панковым и Протодьяконовым) и другими служащими этого отдела и добивались через них: повышенных норм вылова рыбы как для всего частнокапиталистического сектора рыбной промышленности Волго-Каспийского бассейна, так и отдельных своих предприятий; возможности закупки рыбы по ценам выше конвенционных; устранения препятствий к фактическому громадному превышению нормы; возможности реализации рыбы по ценам выше рыночных, причем, обогатившись за счет социалистического сектора народного хозяйства и органов фиска, часть денег давали служащим торгового отдела.
* * *
Следственные власти пришли к заключению, что содеянное привлеченными к ответственности лицами далеко выходит за пределы обычных общеуголовных преступлений и является антигосударственной деятельностью. «Размеры использования государственного аппарата и степень его разложения в этих целях, – говорилось в обвинительном заключении, – многомиллионные убытки, понесенные государством, и их последствия для всей хозяйственной и культурной жизни Астраханского округа далеко вывели данные преступные действия за пределы обычных должностных преступлений».
В связи с этим по астраханскому делу было предано суду в общей сложности 129 человек, из них 121 обвинялся по ст. 58-7 УК РСФСР (об экономической контрреволюции), а остальные – по статьям УК о должностных преступлениях. Судебный процесс происходил в Астрахани с 29 августа по 27 октября 1929 г. под председательством председателя Нижне-Волжского краевого суда Азеева, с участием государственных обвинителей – помощника прокурора Верховного суда РСФСР Фридберга и краевого прокурора Берзина, общественных обвинителей и большой группы защитников.
Суд приговорил: председателя губернской налоговой комиссии А. В. Адамова, заместителя заведующего налоговым подотделом губфинотдела А. А. Алексеева, заведующего торготделом А. В. Панкова, его заместителя В. С. Протодьяконова, члена губернской налоговой комиссии Г. А. Власова, фининспектора И. Н. Семикова, агента рыбно-сырьевой конвенции торготдела А. И. Авдеева, частных рыбопромышленников и торговцев И. С. Солдатова, X. М. Заславского, С. Н. Кузнецова, И. Е. Калинина, Н. С. Блоха, С. А. Вишнепольского, М. В. Полевого – к расстрелу (Панкову расстрел был заменен ВЦИК 10 годами лишения свободы).
К 10 годам лишения свободы приговорены 8 рыбопромышленников и 5 сотрудников финансового отдела. Оправдано 7 подсудимых, остальные приговорены к разным срокам лишения свободы и принудительных работ.
Шахтинское дело
15 декабря 1923 г. жена главного инженера Кадиевского рудоуправления в Донбассе Гулякова, порвавшая отношения с мужем, явилась в ГПУ и сообщила, что ее муж занимается экономическим шпионажем. Она рассказала, что по поручению Гулякова несколько раз ездила в Харьков к представителю польского консульства Ружицкому, передавала ему сведения о состоянии угольных шахт Кадиевского рудоуправления и получала от него крупные суммы денег, которые распределялись затем среди работников рудоуправления.
Экономический отдел ГПУ УССР произвел расследование заявления Гуляковой и вскоре выявил группу инженерно-технических работников Кадиевского рудоуправления, занимавшихся экономическим шпионажем и вредительством. Выяснилось, что в 1919 г., после разгрома деникинцев, члены правления Днепровского южнорусского металлургического общества, в состав которого входили и Кадиевские угольные рудники, бежали в Польшу. Покидая пределы России, правленцы (директор правления Макомацкий) поручили некоторым своим доверенным старослужащим, оставшимся на месте, сохранить в целости предприятия и информировать их о положении дел. Из-за границы правленцы организовали связь со своей агентурой и, в частности, использовали для этого аппарат польского консульства в Харькове, куда коммерческим советником был назначен один из бывших совладельцев Кадиевских рудников Ружицкцй. Этот-то Ружицкий и руководил шпионской работой главного инженера Кадиевского рудоуправления Гулякова и расплачивался с ним от имени бывших хозяев.
В течение 1921–1923 гг. Гуляков передавал Ружицкому сведения о техническом и хозяйственном состоянии шахт и выполнял его вредительские задания, пользуясь услугами нескольких вовлеченных им в «работу» инженеров и техников (Балтайтиса, Манукьяна, Годзевича, Овсяного, Вейцмана).
Гуляков и его сообщники, выполняя задания Ружицкого, создавали видимость работы шахт, но фактически старались не истощать ценные участки разработок, сохранять в исправности оборудование рудников до «скорого» возвращения бывших шахтовладельцев. Они стремились не вывозить угольных запасов, не производили в достаточной степени подготовительные работы к выемке угля. В результате их вредительства рудоуправление не выполняло план добычи угля для советской промышленности.
Дело это рассматривалось Верховным судом УССР с 14 по 21 июля 1924 г.
Свидетели-рабочие на суде рассказали о недобросовестном отношении Гулякова и его сообщников к своим служебным обязанностям и бездействии. Месяцами вредители не посещали мест разработки угля. В рудоуправлении добывались только худшие сорта угля, лучшие же оберегались. Заявления рабочих об этих ненормальных явлениях Гуляков оставлял без внимания.
Верховный суд УССР приговорил Гулякова к десяти годам лишения свободы, Балтайтиса – к семи, Манукьяна – к пяти, Годзевича и Овсяного – к трем и Вейцмана – к двум годам лишения свободы
[177].
* * *
Дальнейшее наблюдение органов ГПУ дало возможность вскрыть вредительские группы и в других районах Донбасса. Стало известно, что и другие инженеры поддерживали конспиративные связи с бывшими шахтовладельцами, эмигрировавшими за границу, и получали от них деньги. Так, например, инженер Шахтинского района Г. А. Шадлун поддерживал отношения с бывшим директором французского акционерного общества Берестово-Богодуховского района французским капиталистом Ремо; инженер Ю. Н. Матов – с бывшим директором-распорядителем Донецко-Грушевского акционерного общества Дворжанчиком, находившимся в Польше; А. В. Детер – с бывшим владельцем Кондратьевских рудников Фениным, в 1918–1919 гг. состоявшим членом антисоветского «донского правительства»; инженер Д. М. Сущевский – с бывшим членом правления акционерного общества по разработке угля и соли на Юге России французским капиталистом Сансе; главный механик рудоуправления В. М. Кувалдин – с бывшим капиталистом Парамоновым и т. д.
