3) экспрессия превращается из непроизвольной в относительно регулируемую, причем наиболее важно то, что она регулируется, исходя из общественных правил и норм, которые определяют характер допустимости того или иного выражения чувств. Вместе с тем выражение чувств начинает использоваться для воздействия на людей, т. е. превращается в определенный язык, который может передавать оттенки душевного самочувствия.
Показано, что дети матерей, которые не подавляют свои эмоции, а, наоборот, свободно их выражают, обсуждают их с детьми, намного более успешны в определении эмоционального состояния другого человека, а также в управлении своими эмоциями (Dunn, Brown, Beardsall, 1991).
Возрастные особенности понимания эмоций, или как с возрастом развивается эмоциональный интеллект
Как уже говорилось, при описании категории «эмоция» могут использоваться различные когнитивные схемы (категории): физических состояний, оценки, экспрессии, следствий и т. д.
По данным М. С. Пономаревой (2005), при описании тех или иных эмоций категория оценки используется только младшими школьниками, а после 10—11 лет она больше не встречается. В то же время категория физических состояний присутствует у школьников во всех возрастных группах, кроме возраста 11—13 лет. Количество используемых категорий с возрастом почти не меняется (3–6 категорий), однако расширяется когнитивная сложность каждой из них.
Возрастные изменения проявляются гораздо ярче при описании эмоций конкретных модальностей. Так, при описании гнева большинство использует синонимы; в эту категорию школьники склонны включать крайние проявления эмоции («ярость», «бешенство); только в 12—13 лет появляется категория последствий («хочется ударить», «хочется ломать и крушить»), а в 13—14 лет – категории причин и физических состояний.
Характерно, что во всех изученных возрастах отсутствуют категории экспрессии и оценки. По-видимому, описание экспрессии гнева не упоминается в силу того, что при идентификации данной эмоции другие признаки, в частности поведенческие реакции, оказываются более информативными и яркими. Отсутствие категории оценки можно объяснить неоднозначностью самого эмоционального состояния: в одних случаях оно может оцениваться положительно (например, гнев в ответ на несправедливость), в других – отрицательно (например, гнев как проявление раздражительности).
Таким образом, развитие когнитивной схемы при идентификации эмоции гнева у себя и других предположительно имеет следующую тенденцию:
– вначале появляются связи «эмоция – внешние проявления», причем фиксируются только поведенческие реакции (примерный возраст 12—13 лет);
– затем связи «эмоция – причины» (примерный возраст 13—14 лет); в то же время усложняется категория следствий, в нее уже включаются не только особенности поведения, но и особенности внутренних состояний, т. е. собственно физиологических состояний («адреналин в крови», «перевозбуждение»), и изменение других внутренних процессов («теряешь разум»).
Максимальное число выделенных категорий в когнитивной схеме эмоции гнева оказывается в 13—14 лет.
При описании страха большинство также опирается на сходные эмоциональные состояния, однако когнитивная сложность этой категории гораздо меньше, чем при описании гнева. Далее по частоте встречаемости идет категория следствий, которая, однако, появляется лишь в 13—14 лет. В эту категорию включается в большинстве случаев описание внутренних изменений («отчаянье», «растерянность», «неуверенность»), и только с 15 лет встречаются описания внешних проявлений, которые ограничиваются двумя полюсами: «замирание» – «паника». Описания физических состояний встречаются лишь у школьников 9–10 лет и 13—14 лет. Категория причин используется только школьниками 10—11 лет и 13—14 лет.
Как и при описании гнева, отсутствуют категории оценки и экспрессии, но в данном случае возможно другое объяснение: оценка отсутствует как раз в силу недвусмысленности данной эмоции, так как страх – это почти всегда плохо, неприятно. Вместе с тем внешнее выражение страха социально порицаемо, поскольку проявление страха однозначно связывается с проявлением слабости воли, что, во-первых, объясняет отсутствие категории экспрессии, а во-вторых, ссылку преимущественно на изменение внутренних состояний (они незаметны для окружающих) в категории следствий.
Таким образом, развитие когнитивной схемы при идентификации эмоции страха у себя и других предположительно имеет следующую тенденцию:
– в 9–10 лет проявляется связь «эмоция – следствие», которая фиксирует только изменение физиологического состояния;
– далее появляется связь «причина – эмоция»;
– в 13—14 лет эмоция «следствие», причем, в отличие от описания эмоции гнева, здесь сначала фиксируются изменения внутренних состояний и лишь в более старшем возрасте – поведенческие реакции.
Максимальное число выделенных категорий в когнитивной схеме эмоции страха оказывается в 13—14 лет.
При описании эмоции печали употребляются все выделенные категории. В 9–10 лет помимо ориентации на сходные эмоциональные состояния присутствуют категория причин и категория экспрессии, с 11—12 лет устанавливаются причинно-следственные связи.
При этом если категория причин остается более или менее стабильной по содержанию, то категория следствий усложняется с возрастом: до 13—14 лет описываются изменения внутреннего состояния («уныние», «страдание») после 13—14 лет эти внутренние состояния включаются в контекст деятельности («нерабочее состояние», «апатия»).
Максимальное число выделенных категорий в когнитивной схеме эмоции печали оказывается лишь в 16—17 лет. Данный факт М. С. Пономарева объясняет следующим образом. Во-первых, эмоция данной модальности носит не такой яркий характер, как гнев, страх или радость; для ее осознания требуется более высокий уровень рефлексии, который, возможно, и достигается к 16—17 годам. Во-вторых, на фоне характерной для подросткового возраста повышенной возбудимости и импульсивности печаль понимается как несоответствующая общему эмоциональному настрою (так как она носит астенический характер), и поэтому ее осознание в этом возрасте затруднено. В юношеском же возрасте импульсивность и высокая эмоциональная возбудимость уступают место относительной эмоциональной стабильности и уравновешенности, поэтому эмоция печали легче включается в субъективный мир переживаний, а значит, легче осознается.
При описании радости второй по частоте встречаемости после категории синонимов стоит категория экспрессии («улыбка», «смех»), которая присутствует, начиная с 9–10 лет. Это можно объяснить тем, что наличие подобных мимических сигналов почти всегда говорит о позитивном эмоциональном состоянии (радость выступает в данном случае как обобщенный позитив), и поэтому данные сигналы являются устойчивыми и надежными для идентификации эмоции радости. В 10—11 лет появляются связи «причина – эмоция»; понятия, которые включаются в эту категорию, носят обобщенный характер («все хорошо», «всем доволен»), что еще раз подтверждает генерализированный характер эмоции радости. Категория следствий возникает в 14—15 лет и ограничивается только двумя понятиями. Столь позднее появление и низкая когнитивная сложность, по-видимому, связаны с тем, что последствия переживания радости имеют преимущественно внутреннюю природу и с трудом поддаются опознанию у других людей, а отслеживание подобных эффектов у себя требует определенного уровня развития самосознания.
