Мира кивнула. Она посещала центр раз шесть, но ночевать здесь оставалась лишь дважды и…
В эти именно ночи не своей смертью погибли женщины. «Сестры».
– Мне нужно звонить адвокату? – спросила Мира. – Если я у вас первая подозреваемая, так и сделаю…
– Пока мы с вами просто беседуем, госпожа Салихова, – сделал кислую мину Хоббит. Его полные щеки повисли, как у пса породы боксер. – Но если вам будет спокойнее отвечать на мои вопросы в присутствии адвоката, звоните ему, и мы начнем официальный допрос.
Госпожа Салихова решила, что беседа лучше допроса, и пока она сама справляется, можно обойтись без юриста, и поинтересовалась:
– Что вы еще хотели узнать?
– Прошлое дело вы замяли?
– По факту смерти первой женщины?
– Гражданки Симоновской Ларисы Алексеевны.
– Я все равно не запомню, – отмахнулась Мира, – у меня чудовищная память на имена. В общем, по факту ее кончины было проведено расследование и…
– Смерть была признана самоубийством, я читал материалы. Но дело закрыли слишком поспешно, тяп-ляп, я бы сказал. У меня возникла мысль, что тут не обошлось без взятки.
– Так-то вы относитесь к своим коллегам? – насмешливо проговорила госпожа Салихова. – Видите в них оборотней в погонах? Или сейчас как-то иначе называют нечистых на руку полицейских?
Хоббит подпер свой круглый подбородок кулаком и в упор посмотрел на Миру. Взгляд был усталый. Белки красные от недосыпа. Ей стало жаль этого пухлого, плохо одетого мужика с тонюсеньким обручальным кольцом из турецкого «золота», в котором больше меди, чем драгметалла. Судя по возрасту, опер уже пенсионер, мог бы уйти со своей собачьей службы и устроиться в охрану, но продолжает ловить преступников, потому в профессию пошел не за рублем и льготами, а по призванию.
– Ни я, ни мои доверенные люди не давали денег следователю, – смягчилась Мира. – Мне нужна была только правда.
– Но если б оказалось, что женщину убили… Это, кроме всего прочего, скандал.
– Мне ли бояться скандалов? – хмыкнула госпожа Салихова.
– Сразу после случившегося вы установили камеры в помещениях, так?
– Совершенно верно.
– Которые сегодня не работали, потому что здание было обесточено.
– Это была не авария на подстанции?
– Нет, электрощиток оказался выключен. На какую мысль вас это наталкивает?
– Некто вырубил свет во всем здании, чтоб вывести из строя камеры.
– И это сделал убийца. – Хоббит открыл папку и пробежал глазами по какой-то бумаге. – Предыдущая жертва, между прочим, спала на той же кровати, что и теперешняя.
– Но та покончила с собой, и эта, судя по всему, тоже. Я своими глазами видела скальпель в руке мертвой Марины Афанасьевны.
– Скальпель, лежащий рядом с рукой, – внес уточнение Хоббит.
– Выпал, наверное, когда кто-то из «сестер» схватил покойную за плечо. Но был в руке. Вы поймите, у нас здесь все с травмированной психикой! – горячо воскликнула Мира. – Каждая из находящихся в центре женщин хоть раз думала о самоубийстве, а треть из них пытались свести счеты с жизнью. Вам доктор Назаров это подтвердит.
– А как быть со светом?
– Да мало ли кто мог его вырубить.
– Например?
Мира немного помялась.
– Между «сестрами» иногда вспыхивают романтические чувства…
– Сестрами? – переспросил опер.
– Девочки так себя называют. Так вот, мне Лолита рассказывала о нескольких образовавшихся на ее глазах парах. Якобы они среди ночи уединялись в комнате отдыха, чтобы заняться любовью на широких диванах, но там сейчас камера…
– Наш техник просмотрит записи, когда приедет ваша директриса, выдаст нам ключ от комнаты охраны, и мы узнаем, кто покидал спальни незадолго до отключения света. И этот человек станет первым подозреваемым.
– А если никто?
– Значит, свет вырубили вы, потому что в здании больше никого нет.
Есть! Марк Антоний. Он вполне мог покинуть свою комнату, спуститься в подвал, отключить там все и…
Убить?
Нет, Антон не похож на душегуба. К тому же он вряд ли успел ознакомиться с планом здания.
– В помещение мог проникнуть человек с улицы? – спросил Хоббит, взявшись за свой телефон.
– Все окна целы, замок на двери тоже, так что нет… – Тут Мира замерла. Опер это заметил:
– Что-то вспомнили?
– Есть дверь в подвал. Мы ее не проверили.
– Покажете?
– Да, конечно. Пойдемте. Только нужно фонарик взять.
Они покинули кабинет, раздобыли портативный осветительный прибор, и Мира повела полицейского в подвал. Прошли мимо электрощита, завернули за угол и спустились по крутой металлической лестнице. Сюда обычно никто не совался, потому что нет света и можно ноги переломать, свалившись со ступенек.
– Лучше бы с улицы зашли, – бурчала Мира, спускаясь вниз.
Наконец они оказались у двери. Толстая, деревянная, но изнутри и снаружи обшитая железом. Когда Мира покупала здание, сначала хотела поменять ее на современную, но потом решила, что эта, старая, простоит гораздо дольше. В нее был врезан один замок, но такой же грубый и надежный, как и сама дверь. Гаражный, так, кажется, называли подобные. Имелся еще засов. Но он поржавел и плохо задвигался.
Хоббит подошел к двери и посветил фонариком на замок.
– Смазан, в отличие от засова, – заметил он вслух. Затем взялся за ручку и потянул. Дверь тяжело, но без скрежета и скрипа поддалась…
В лицо Мире ударил прохладный утренний воздух.
* * *
Приехала Лолита. За ней следом прикатил Назаров. Кто его вызвал, Мира не знала, у нее телефона психиатра не имелось. Доктора увели в кабинет для приватного разговора, а с директрисой беседовали в фойе в присутствии госпожи Салиховой. «Сестрам» же и одному «брату» спальни покидать не велели.
– Ключ от подвала хранится там же, где и остальные, – ответила Лолита оперу, потянувшись, чтобы открыть ящик на стойке администратора. Она знала комбинацию на кодовом замке.
– Руками не берите, – предупредил Хоббит. – Платком или салфеткой.
Получив ключ, он рассмотрел его на свет.
– Не им отпирали дверь, пыльный.
– Мы не пользуемся подвальной дверью. Как заперли, когда въехали, так и забыли.
– Не все, как видно. А теперь откройте, пожалуйста, комнату охраны.
– Ключ от нее тоже платком брать?
– Лучше да.
– Товарищ милиционер, – обратилась к оперу Мира. Не Хоббитом же его называть? – Или к вам лучше обратиться «господин полицейский»?
