– Похоже на то. Мы возьмем воду на анализ. А вы скажите мне, барышни, как вы этой ночью спали? Как обычно? Или крепче?
– Крепче, – не раздумывая, ответила Галя. – Я даже снов не видела, хотя кошмары мои вечные спутники. И если б не эта полоумная, – кивок в сторону Маши, – дрыхла бы и дрыхла.
Остальные с ней согласились, даже Маша, которая, собственно, всех перебудила. Если б не она, все бы встретили утро в своих кроватях.
– Я обычно часто просыпаюсь, чтобы проверить, есть ли свет, – сообщила она Назаркину. – Но этой ночью как в яму провалилась. Четыре с половиной часа беспробудного сна для меня стали бы подарком, если бы… Ну, вы понимаете…
Но Хоббит уже не слушал. Он узнал все, что хотел, и поспешил отдавать распоряжения подчиненным. Девочки посудачили немного и, достав свои «книжки», отправились в «библиотеку». А Соня осталась, чтобы позвонить Артуру, своему агенту и другу. Но не успела достать телефон, как дверь снова отворилась. В спальню зашла Лора.
– Ждала, когда все уйдут, чтобы поговорить с тобой, – заявила она.
– Слушаю.
– Ты тут, похоже, одна нормальная, поэтому я к тебе за советом.
– Если ты о документах хочешь поговорить, то я предъявлю полиции свой паспорт, когда станет поспокойнее, и все объясню…
– Мне нет до этого дела.
– Но ты же в такой же ситуации, что и я. Букашка, которая без бумажки. Тоже выдаешь себя не за ту, кем являешься?
Лора посмотрела на Соню с раздражением.
– Я та, кем назвалась. И мои удостоверения личности дома лежат. А если ты еще что-нибудь ляпнешь, я развернусь и уйду.
Соня вскипела:
– Иди!
– Что, уже не хочешь меня играть? Погружаться в образ? Считывать информацию? Ловить движения?
– Да как-то сейчас не до этого.
– Да, точно, ты тут самая адекватная, я не ошиблась. В общем, дело в следующем: я видела ночью, как Мира шарахается по зданию.
– Когда уже не было света?
– Именно.
– Но почему ты не спала, как все мы? В воде же было снотворное…
– Я не пью волшебные пилюли доктора Назарова. Не верю я в гомеопатию. Поэтому, когда захотела в туалет, легко проснулась и пошла в уборную. Там чудом нашла унитаз, потому что темень стояла, а когда вернулась в спальню и стала закрывать дверь, увидела Миру. Глаза уже к темноте привыкли, и я хорошо ее рассмотрела. И вот теперь вопрос, уважаемые знатоки: стоит ли рассказывать об этом полиции?
– Конечно. Это же важно.
– Важно, – согласилась Лора. – Но когда выяснят, что я не спала без задних ног, как вы, начнут смотреть на меня с подозрением. А сейчас вроде как алиби…
– Если полиция будет рассматривать наш безмятежный сон как алиби, то возьмет у всех мочу на анализ.
– А я не подумала об этом.
– Так что лучше ничего не утаивать от следствия. Тем более, я уверена, Мира к убийству непричастна.
– Куда ж она ходила?
– Может, в детскую спальню, в которую пустила Антона?
– О…
– Мира славится своей любвеобильностью.
– Кстати, а где наш единственный и неповторимый? Давно я его не видела.
– Я тоже.
– Слушай, ты когда отсюда сваливать собираешься?
– Сегодня, под шумок.
– А я останусь. Тоже под шумок. Идти мне некуда.
– Хочешь, поживи у меня.
– Спасибо, конечно, но…
– Давай без «но»? У меня квартира двухкомнатная. Не своя, съемная, но это не важно. Я могу предоставить тебе угол на несколько дней. Но не даром.
– Денег у меня, увы, нет.
– А кто говорит о деньгах? Ты же моя героиня. Я просто буду за тобой наблюдать.
Лора раздумывала. Но недолго.
– Я с радостью и благодарностью принимаю твое приглашение, – проговорила она. Прозвучало это торжественно.
– Отлично. Тогда сразу, как разрешат покинуть центр, я за тобой зайду, собирайся пока.
– Ты забыла, что мне нечего собирать? – усмехнулась Лора. После чего ушла.
Оставшись одна, Софья позвонила-таки Артуру и попросила забрать их с Лорой из «Силы духа». О произошедшем в центре распространяться не стала. Пообещала рассказать при встрече.
Глава 7
Маша сидела в уголке тихо, как мышь. Последние несколько часов она находилась в каком-то странном заторможенном состоянии. Не понимала, что с ней, но разобраться не получалось, потому что для этого была нужна тишина и… Одиночество! Как это ни странно. Маша не испытывала потребности в одиночестве давно. При свете одиночество не пугало ее, но тяготило. Хотелось оказаться с кем-то рядом. Так было спокойнее. Но сейчас она все бы отдала за возможность побыть с самой собой, и только.
И вот настал момент, когда она смогла отделиться от толпы и затеряться… как это ни странно… в толпе же!
То есть люди никуда не делись. Они по-прежнему окружали Машу, но она перестала быть частью общей человеческой массы. Вот она, возможность разобраться в себе, но воспользоваться ею не получилось. А все из-за голосов, которые доносились из комнаты охраны. Маша сидела совсем рядом и слышала, о чем говорят опера.
– Да как это, записи не сохранились? – возмущенно вопрошал один из голосов.
– А вот так, – отвечал ему другой. – Последняя датирована вчерашним днем. И сделана в двадцать тринадцать.
– То есть камеры были отключены в двадцать четырнадцать?
– Нет, барышни уверяют, что, когда ложились, камеры работали. Отснятый материал мог пропасть.
– Из-за того, что электричество отключилось?
– И этого не стоит исключать. Техника – вещь капризная. Тем более такая, как тут.
– А какая тут? – В голосе нарастало раздражение. – Как будто я понимаю…
– Старое барахло, – спокойно объяснил второй. Его невозмутимость граничила с пофигизмом. – Но, возможно, последние записи стерли. Если так, я попробую восстановить.
– А если не так?
– То не смогу.
Маше вспомнился анекдот, который еще Олейников со Стояновым обыграли в своем «Городке». «Мне мясо положено! – Положено – ешь! – Но оно мне не положено! – Не положено – не ешь!»
Дверь распахнулась, из комнаты вылетел старший оперуполномоченный Назаркин. Он чуть не зашиб Машу, но если б она не ойкнула, даже не заметил бы этого.
– Вы чего тут? – рявкнул Назаркин на нее.
– Сижу.
– Больше негде?
– А мне тут хочется.
– Ишь ты. – На лице старшо́го промелькнула улыбка. Но так быстро, что не оставила следа. – Во сколько спать легла вчера?
