Лора увидела групповое фото с какого-то мероприятия. На нем трое мужчин и две девушки в форме черлидерш.
– Который из парней Александр? – уточнила она. Все трое были хоть куда, молодые, подтянутые. Но тот, на кого она думала, понравился ей меньше всего. Быть может, потому, что Лора любила брюнетов, а он был белобрысым.
– Вот, – Соня указала как раз на него. – Но в жизни он другой. В нем столько непоколебимой мужской уверенности…
– И отличная задница, которую тут не видно, – усмехнулась Лора. – Но он и на фото очень даже.
– Но не в твоем вкусе, да?
– Мое сердце безраздельно принадлежит брюнетам.
– А у него щетина темная.
Софья вновь положила планшет перед собой и углубилась в изучение информации. Лора ей не мешала. Помыла тарелку, выбросила шкурки от мандарина и вернулась на место, чтобы попить чаю.
– Мазаев! – вскричала Соня. – Александр Мазаев. Тридцать два года, по знаку зодиака Телец.
– Подходит?
– Я не верю в астрологию. У меня оба родителя Тигры, а они, как считается, не могут ужиться под одной крышей, но за тридцать лет брака ни разу не поругались… – И замолчала резко.
– Что?
Соня отложила планшет, встала. Отвернувшись к окну, сдавленно произнесла:
– Александр Мазаев женат. Имеет дочь шести лет.
Глава 5
Она всматривалась в лицо Коли, пытаясь найти сходство со своим лицом. Не получалось. А Антон сразу подметил. О чем сообщил Мире, шепнув на ухо: «У него твои глаза и подбородок». Но госпожа Салихова встречала сотни людей, у которых тоже были голубая, в зеленых крапинах радужка и чуть выдающаяся челюсть.
– Можно попросить ваш паспорт? – обратилась к «сыну» Мира. Парень сидел напротив нее и пил чай. Сам попросил. Сказал, замерз и хочет согреться.
– Да, конечно. – Он достал из кармана паспорт и протянул Мире.
Она раскрыла его на первой странице и вскричала:
– Вы Иванов, а не Салихов!
– Да. Мне фамилию дала женщина, родившая меня.
– То есть ваша мать?
– Не совсем. Моя мать – ты. А Иванова Марина Борисовна меня просто родила.
– Ничего не понимаю.
– Можно мне еще чаю? – Он протянул Мире опустевшую кружку.
Ее взял Антон, он держался рядом. Антон собирался уйти, чтобы встретиться со своим человеком, что делает паспорта, но побоялся оставить Миру без присмотра.
– Об искусственном оплодотворении ты наверняка слышала? – Коля обращался к ней на «ты», и это резало слух. Мира морщилась, но терпела.
– Естественно.
– Вот я благодаря ему и появился на свет.
– Но при чем тут я?
– Вылупился, если можно так сказать, я из твоей яйцеклетки.
Госпожа Салихова посмотрела на Антона, который возился с чаем:
– Полицию лучше вызывать или медиков из дурки, как думаешь?
– Дай ему закончить, – мягко проговорил Антон и успокаивающе похлопал Миру по спине. После чего поставил перед Колей кружку со свежезаваренным чаем.
Она послушалась и выжидательно уставилась на самозваного наследника.
– Салихов мечтал о детях, – продолжил Коля. – Причем от тебя. Но не хотел, чтоб ты рожала. Не знаю почему. Может, за фигуру твою переживал. Или боялся, что не выносишь. Теперь уж не узнаешь. В общем, когда ты у гинеколога была, у тебя яйцеклетки взяли. А Салихов сдал сперму. В пробирке произвели оплодотворение и…
– Стоп, неувязочка! Взятие яйцеклетки – это не такая простая процедура. Не мазок какой-нибудь.
– Да. Поэтому тебе укол сделали, чтоб ты не поняла ничего. Было такое, что ты явилась на плановый осмотр, а тебе сказали: ой, у вас тут воспаление, давайте обезболим, чтоб нормально обследовать?
– Нет, но когда мне кисту прижигали, я сознание потеряла.
– Ну, вот. Кисты, скорее всего, и не было. А если и была, то ты не сама отключилась, а тебя вырубили.
Встрял Антон:
– А откуда ты обо всем этом знаешь?
– Об этом позже. Давайте я по порядку… Чтоб не запутаться. Так вот, в пробирке появился зародыш и его подсадили женщине. Той самой Ивановой Марине Борисовне. Прижился сразу, что удивительно. Обычно приходится несколько попыток предпринимать. А тут с первой. Судьба. Салихов Марину нашел через агентство, которое занималось подбором доноров спермы, суррогатных матерей и приемных детей. В общем, обеспечивало всех желающих потомством. Оно было на тот момент единственным в России. И гонорары «инкубаторам» причитались огромные. Марина Иванова на свой рассчитывала купить квартиру в Москве. Плюс девять месяцев жить, как принцесса. Ее были обязаны обеспечивать всем: от комфортного жилья до свежевыжатых соков. Сначала так и было. Но через четыре месяца все закончилось. Агентство просто-напросто перестало существовать. Учредители нахапали бабла и свалили на Каймановы острова или в Сингапур – тогда многие так поступали. Марина хотела бы связаться с заказчиком, но не имела возможности. Напрямую они никогда не общались. Она не знала, кто родители ребенка, который рос в ее утробе. Агентство по желанию клиента соблюдало анонимность. В итоге Марина доносила дитя и произвела на свет. Хотела отдать на попечение государству, но роды оказались тяжелыми, с осложнениями, ей сделали операцию, после которой она лишилась возможности стать матерью. И Марина оставила сына. Назвала Колей. Дала свою фамилию.
Он сделал шумный глоток чая. Причмокнул, как дед какой-нибудь. Ему бы еще кусок сахара на зуб…
Миру передернуло. Она не верила Коле Иванову. Но на миг допустив, что вся его история – правда, госпожа Салихова испытала чувство омерзения. «Сынок» не просто не нравился ей, он вызывал неприязнь. Причем настолько сильную, что Мира решила выкинуть чашку, из которой он сейчас пьет чай.
– Марине было трудно поднимать ребенка одной, – продолжил Коля. – Она понаехавшая, в Москве никого, да и там, откуда родом, тоже померли все. Поэтому неудивительно то, что она к сектам прибивалась. Получала там поддержку, моральную и материальную. Только когда выяснялось, что взять с Марины по большому счету нечего, изгоняли ее. Но благо в те времена сект было достаточно. И вот как-то, будучи сайентологом, она попала в богатый дом. И хозяйка оказалась очень похожа на Колю. А скорее Коля на нее. Те же глаза, подбородок…
Антон посмотрел на Миру со значением. Типа, а я что говорил?
– Были у меня сайентологи, – нервно выпалила госпожа Салихова. – Охранник, дурак, пропустил, не знала, как выгнать. Много говорили и книжку оставили. Больше я их не видела.
– Да, но Марина еще пару раз приходила в дом в твое отсутствие. Охранник из сайентологов был. И много всего рассказал Марине о Салихове и жене его. Поняла она, что вы биологические родители ее сына. Думала рассказать тебе, да побоялась, что отберешь ребенка. Привязалась она к Коленьке, полюбила, как родного. И ушла из дома твоего и из секты. В другую подалась. Я не помню какую. Все мое детство – это скитание по каким-то общинам. Меня учили то одному, то другому. Начиная от молитв, заканчивая пищевыми пристрастиями. Вчера я стоял на коленях у иконы и кушал картошку с квашеной капустой, а сегодня уже возношу хвалу солнцу и клюю зерна. И все с благоговением и радостью. А иначе как? Я послушный. Я верю всему, что мне говорят. Я учусь, принимаю и… Забываю, едва попадаю в другие условия. В школу я пошел поздно, в восемь лет. Там меня дразнили. Вскоре начали бить. Я просил Марину забрать меня оттуда, но она сделала это только после того, как я окончил начальную школу. Она как раз примкнула к новой секте, и мы отправились в отдаленные регионы проповедовать, потому что в Москве и области, а также крупных городах Центральной России всем уже осточертели экзотические религиозные конфессии, и их представителей не просто гоняли, начали бить. Кочевая жизнь мне нравилась, жаль, быстро закончилась. Марина заболела серьезно, и нам пришлось вернуться в Москву. Жили мы в общежитии. В одиннадцатиметровой комнате. Спали на креслах-кроватях. Между ними был впихнут шкаф. Остальную мебель заменяли религиозные книги. Мы их стопкой складывали, накрывали чем-нибудь, и получались стол, тумба, табуреты.
