Им сразу стало как будто неловко друг с другом. Ускользающие взгляды, скованные жесты, оборванные фразы… Им не удавалось побороть неловкость почти до самого конца вечера, когда Тэд повез Марию обратно на «Фрею». Дмитрий тоже поехал с ней, хотя, казалось бы, мог остаться на берегу – ведь очевидно было, что сегодня никаких научных исследований уже не будет. «Неужели это его извечная ответственность за всех? – гадала Мария. – Или ему тоже, как и мне, отчаянно не хочется расставаться? Будто бы этот вечер последний перед чем-то… Будто бы сейчас – наш последний шанс… на что?..»
Так или иначе, в последнюю минуту перед тем, как она готова была уже подняться на борт «Фреи», какой-то порыв подтолкнул их друг к другу. Мария шагнула к Дмитрию и, уже не думая ни о чем, обвила его руками за шею и тут же почувствовала, как его большие, сильные, горячие руки смыкаются у нее на талии. Ощутила твердые мышцы его груди и бедер и исходящую от всей его фигуры силу, надежность и тепло. И, кажется, впервые в жизни невольно подумала, что ей хотелось бы задержаться в этом мгновении, зависнуть в нем, если не навсегда, то на долгое-долгое время.
Но продолжалось их объятие, конечно, всего несколько секунд. А потом Мария почувствовала спиной жгучий взгляд Стивена, разжала руки и, обернувшись, увидела, что он и в самом деле смотрит на них, навалившись на перила.
– До послезавтра, – сказала она Дмитрию.
И тот глухо отозвался:
– До послезавтра.
Потом еще, вечером, состоялся их разговор со Стивеном. То ли он просто, наконец, решился, то ли его подтолкнули к активным действиям ее отношения с Дмитрием. Так или иначе, но Стивен объяснился с ней, и Мария, которая еще несколько дней назад, возможно, была бы польщена его признанием, сейчас не чувствовала ничего, кроме смущения и легкой досады. Все это показалось ей совсем неважным по сравнению с тем, что произошло у них с Дмитрием.
Сон все не шел. Мария думала о том, как послезавтра они встретятся с Димой. Можно будет повести себя как ни в чем не бывало, сделать вид, что между ними не возникло ничего, выходящего за рамки профессиональных отношений. Это будет легко, она была уверена, что Дмитрий сразу все поймет и подхватит эту ее манеру. Уж конечно, он не станет навязываться, если решит, что Марии не нужны никакие серьезные отношения. Так просто показать, что ничего не было, окончить работу и улететь обратно на Санторини. Никаких сложностей, никаких мешающих работе эмоций… Да действительно, зачем ей все это? У нее налаженная, размеренная, упорядоченная жизнь. У нее есть ее работа, ее коллеги, почти друзья. Кто еще ей нужен? Вот только теперь, после знакомства с Дмитрием, все это как будто утратило свою былую ценность.
Нет, ну а какая альтернатива? Бросить лабораторию и поселиться с ним здесь?
«Охолони немного, – оборвала себя Мария. – Он пока ничего еще тебе не предлагал». И с большой долей вероятности не предложит. Дмитрий ведь не меньше ее самой не хочет вносить в жизнь никаких сложностей. Не говоря уж о том, как он стремится отгородиться от любых сильных эмоций. Так что, вполне вероятно, она зря мечется, мучается и ломает голову. Дмитрий ровно так же, как и она, может решить, что слишком сильное сближение им вовсе ни к чему.
Уснула она уже ближе к рассвету, когда кромка неба за стеклом иллюминатора слегка побледнела, а потом посерела.
Наутро погода испортилась. Рваные темные тучи закрыли небо, солнце не показывалось, где-то далеко, в океане явно шел шторм, но у них пока было спокойно, и отменять погружение Мария не стала. К чему было зря перестраховываться? Чтобы снова целый день провести без работы, бродить по кораблю, натыкаясь на Стивена, неловко пытаться завести разговор ни о чем, всячески избегая встречаться с ним взглядом, и все так же думать о Дмитрии и все так же не знать, что предпринять? Нет уж, лучше выбрать старый проверенный способ – трудотерапию. Тем более что никакой реальной опасности нет, волнения в их районе не наблюдается, а если что-то пойдет не так, Фернан даст им сигнал и остановит погружение.
Утром Стивен вел себя как-то странно, бросал на Марию косые взгляды, то хмурился, то, наоборот, улыбался как ни в чем не бывало, и его поведение уже становилось подозрительным. Однако Мария решила, что его странные поступки вызваны вчерашним разговором, этим неудачным объяснением в любви. Ясно ведь, что Стивену оно далось нелегко, и как теперь себя с ней вести, он тоже не особенно понимает. Поэтому Мария постаралась и сама держаться как обычно, чтобы не усиливать возникшее между ними чувство неловкости, побыстрее покончила с завтраком и стала торопить коллег со спуском под воду. Там, наконец, можно будет на время забыть о навалившихся на нее личных проблемах, с которыми она никогда особенно не умела справляться, и заняться тем, в чем она действительно была профессионалом, – наукой.
И все пошло как обычно. Они с Павлом погрузились в батискаф, связались по переговорному устройству с Фернаном и отдали ему приказ начинать погружение.
– Все идет нормально, – рапортовал аккуратный француз. – Показатели в норме, давление растет в стабильном режиме.
– Хорошо, хорошо, – отозвался Паша. – Не будь так официален, друг мой.
– Рапортую в принятом режиме, – обиделся Фернан.
– Да брось ты, – ткнула Павла локтем в бок Мария. – Он же работает с нами недавно, ему так спокойнее.
За небольшим окошком батискафа царила привычная подводная тьма. Мария специальным рычагом включила прожектор, высветивший мощным лучом сине-зеленую глубину. Взметнулись перед стеклом испуганные рыбки, и через несколько минут стало видно дно – изломы подводных скал, поросшие глубоководными растениями и служащие домом для многочисленных морских обитателей.
– Фернан, мы на месте, – проговорила Мария, взяв у Павла передатчик.
– Вас понял, – отозвался оставшийся на борту «Фреи» француз.
– Пока отключаемся. Будь на связи.
– Так точно.
– По-моему, он нарочно издевается, – хохотнул Павел.
– Ну теперь-то, после того как ты на него наехал, уж точно, – засмеялась Мария.
Надо сказать, что трактор-краб, которым несколько раз позволил ей воспользоваться Дмитрий, был настолько удобен, что Марии уже трудно было привыкать обратно к батискафу. Куда менее маневренный, он теперь казался ей неповоротливым, неудобным. Давал куда меньший обзор и не позволял свободно двигаться по дну. И, разумеется, не было и речи о том, чтобы подойти поближе к пробуждающемуся вулкану. Слишком опасно, слишком мала вероятность, что удастся быстро повернуть назад. Что ж, приходилось довольствоваться тем, что есть. Еще неделю назад погружение на батискафе казалось Марии удивительным и информативным. А теперь она не могла не сожалеть о том, что может погружаться в тракторе-крабе вместе с Дмитрием только через день, в те дни, когда на метеостанции не его смена.
– Тут мы еще не были, – заметил Павел, с интересом вглядываясь в очертания подводной скалы.
– Я подплывала сюда с Дмитрием, – отозвалась Мария.
