— Ну и что, этим все и кончилось?
— Ах, Тэтт, разве такое когда-нибудь кончается? Мы, скотты, мстительный народ! Макдональды затаились и стали поджидать подходящего случая, чтобы отомстить. И вот в одно воскресное утро, под прикрытием тумана, они незаметно проскользнули в залив, забаррикадировали двери церкви, в которой было полно народу, и подожгли ее. Все, кто там был, сгорели заживо, спаслась лишь одна женщина.
Эта весть достигла замка Данвеган, где собирался клан Маклеодов. О, я хорошо помню этот день, день мести! Я видел все собственными глазами и сам убивал, потому что в церкви погибли несколько моих друзей и девушка, которая... ну, впрочем, не буду об этом говорить.
Мы сели в лодки и налегли на весла. Церковь горела долго, а Макдональды стояли вокруг нее и смотрели, чтобы никто оттуда не выбрался. И кроме одной женщины, никто не спасся.
А когда церковь рухнула, они стали копаться в угольях и закопченных камнях, — искали какой-нибудь поживы, а затем вернулись к своим лодкам. Но они плохо рассчитали — наступило время отлива, и их лодки оказались на берегу, далеко от воды. А тем временем подоспели Маклеоды с развевающимся волшебным флагом.
Я первым выскочил на берег и бросился вперед. Спустя мгновение я был в самой гуще Макдональдов и, выхватив меч, кинулся на них! Один!
Но Маклеоды уже высадились на берег, и Макдональды отступили к каменной дамбе, защищавшей прибрежные земли от моря. Они стояли спиной к дамбе и отражали нашу атаку! Ах, какая это была великолепная битва!
Макдональды — настоящие мужчины! Да, я сражался против них, но у меня не было к ним ненависти! Я восхищался их силой и отвагой.
С лязгом скрестились мечи. Я уложил сразу двоих. Затем меня сбили с ног. Но я тут же вскочил, и мы снова принялись рубиться.
Я видел немало сражений в своей жизни, но битва у морской дамбы, при свете угасающего дня, была самой прекрасной. Раз за разом они бросались на нас, и каждый раз мы оттесняли их назад! Нас было больше, и мы перебили всех до одного.
Макэскилл неоднократно возвращался к историям войн между кланами. Это были жестокие и воинственные племена, готовые биться до последней капли крови.
Мы переправлялись на лодке на Льюис, на остров Эгг и остров Рам. Я научился управлять лодкой в бурном море. Как-то, привязывая лодку после одной из таких поездок, я вспомнил, что мне уже пятнадцать лет.
Несколько месяцев я практиковался в фехтовании, борьбе, много ходил, взбирался на скалы, управлял парусом. Мы питались простой грубой пищей и вели здоровый образ жизни. Я сильно вырос и окреп. И очень усовершенствовал свое боевое искусство.
Это произошло в конце дня. Солнце уже село. Ветер срывал клочья белой пены с гребней волн и клонил к земле тростник; по луговой траве пробегала рябь. Я шел по тропинке с берега и нес несколько рыбин, только что выловленных мною в холодной воде залива.
Поднявшись, как обычно, на небольшой холм неподалеку от дома, я на мгновение остановился и окинул взглядом вересковую пустошь. И тут же увидел всадника на серой лошади. Он стремительно мчался, огибая обломки скал и кусты вереска, грива и хвост лошади развевались на ветру.
— Фергас! — позвал я, стараясь не кричать слишком громко и в то же время перекрыть шум ветра.
Фергас вышел на порог с книжкой в руках.
— Смотри — всадник, — сказал я. — Похоже, он несет беду.
— Да, — согласился он, взглянув вдаль. — Так скачут только с дурными вестями. Собирай вещи, парень, мы немедленно уходим!
Глава 16
Мы сидели в лодке, съежившись от холода. Дул сильный ветер, море было неспокойно, и зарифленные паруса обледенели. Соленые брызги вонзались в лицо ледяными иглами. Не было средств бороться с ветром и волнами; мы могли лишь плыть куда несет нас море, пока теплилась хоть какая-то надежда на спасение.
Волны накатывали, как черные ледяные стены, их белые гребни скалили на нас свои зубы, брызги били как град. Я с тоской вспоминал уютную хижину, оставшуюся позади, и огонь, пылавший в ее очаге.
С нами в лодке было три рыбака. Лодка принадлежала им и была специально построена для бурных северных морей. По лицам рыбаков я понял, что наше положение незавидно: нам грозит смертельная опасность.
Скотты и норвежцы с Шетландских, Оркнейских и Гебридских островов пользуются обычно шестнадцати— или двадцатичетырехвесельными лодками, а в военное время за одним веслом сидят по трое. Бывают лодки и поменьше — на двенадцать весел. Наше суденышко было ни того и ни другого типа — это была совсем небольшая лодка для ловли рыбы. Сейчас единственным грузом были мы.
Никто не произносил ни слова — из-за рева ветра все равно ничего не услышишь; мы сидели, прижавшись друг к другу, стиснув в руках бесполезные мечи, и каждый раз, когда лодка стремительно падала вниз с гребня волн, наши сердца тревожно сжимались.
Мы плыли на юг. Вдали на востоке лежала Шотландия, на западе раскинулись бескрайние воды Атлантики. Рыбаки были хорошо знакомы со стихией ветра и воды и искусно управляли суденышком. Лодка круто соскальзывала с одной волны и тут же взлетала на гребень другой.
Фергас Макэскилл, сидя рядом со мной, мрачно смотрел вперед — в кромешную тьму; его борода развевалась на ветру, лицо было словно у вытесанного из камня идола, глаза суровые, как штормовые тучи на небе.
Внезапно он резко наклонился вперед, словно хотел пронизать взглядом штормовую мглу. Над самым горизонтом смутно вырисовывалось что-то темное и зловещее.
Макэскилл схватил рыбака за руку и показал вперед.
— Джура! — закричал он.
Я знал, что так называется один из островов.
Рыбак покачал седой головой. Кивнув на запад, он выкрикнул другое название — какое, я не расслышал. Я видел, что он пытается направить нос лодки в сторону этой темной массы.
Я судорожно ухватился за борт лодки. Что-то было неладно. Рыбак принялся черпать воду из лодки и выливать ее за борт, но я видел, что это бесполезный труд, потому что следующая большая волна неминуемо должна была накрыть нас.
Лодка отяжелела, она с трудом взбиралась на волну, ее ходкость уменьшилась, как будто она увязла килем в водорослях.
И тут в разрыве туч совсем неподалеку мы увидели силуэт острова — это, вероятно, было северо-западное побережье острова Джура. Фергас Макэскилл больно сжал мне руку. Он сунул мне небольшой мешочек. Я пытался отказаться, но он заставил меня его взять. Спрятав мешок под камзол, я подумал, что поспорить мы сможем в другой раз.
Он прижал губы к моему уху и крикнул:
— Не дожидайся, пока ударит о скалу! Как только подойдем ближе, прыгай.
Прыгать? Я мог задавать этот вопрос только себе. Где берег? Вероятно, до него около полумили. Вдоль береговой полосы, насколько можно было различить в туманной мгле, торчали рифы.
