Вот только…
Этот страх я однажды уже победила, и с того дня он навсегда утратил для меня свою парализующую силу. Я трезво оценивала ситуацию, осознавала всю ее опасность и действовала точно и умело. Я быстро повернулась к собаке, на всякий случай загородила грудь и горло локтем – просто, если не сработает, если я не справлюсь.
И в то же время я была искренне уверена, что все получится.
Я смотрела на животное твердо и властно, как меня когда-то учили. «Ты – зверь, стоящий выше по иерархии, более крупный, сильный, умный. Более уверенный в себе. Ты должна подчинить, показать, что имеешь на это право, и тогда собака послушается, признает тебя, прижмет уши и ляжет у т твоих ног».
– Стоять! Фу! – истошно закричала девочка.
Вокруг все зашумело, загудело.
Краем глаза я увидела, как рванулся ко мне Гриша, на ходу соображая, куда пристроить щенка. Я же твердо посмотрела в налитые кровью собачьи глаза и, держась спокойно и уверенно, негромко произнесла:
– Стой!
И Олан, уже прыгнувший вперед, чтобы вцепиться мне в горло, вдруг прямо в воздухе изменил траекторию прыжка и приземлился у моих ног, скребя лапами выложенную плитками дорожку. Он тяжело дышал, фыркал, кося на меня круглым горячим собачьим глазом, и явно нервничал, не понимая, что это с ним произошло. Почему вдруг он, еще секунду назад готовый повергнуть противника, вдруг послушался его команды и не решился наброситься.
Бедняга!
Мне вовсе не хотелось лишать его собачьего жизненного равновесия. В конце концов, к собакам я всегда относилась лучше, чем к людям.
Но что поделать, дружок… Ничего личного.
– Вот, молодец, – негромко произнесла я, – умница. Хороший мальчик. Хороший, красивый, умный мальчик.
Мой голос журчал успокаивающе и ласково. Алабай еще секунду помедлил, пытаясь противиться моей власти, а потом вдруг низко дружелюбно заворчал и боднул меня крупной бело-бежевой головой в бедро.
– Хороший, хороший мальчик, – повторила я, опуская ладонь на его широкий горячий лоб.
Вся сцена заняла не больше минуты. За моей спиной уже дышал Гриша:
– Алина, с вами все в порядке? Я сейчас…
– Лучше отойди, Гриша, – негромко сказала я, не поворачивая головы. – Я не настолько хорошо его контролирую.
А через пару секунд подоспел Олег.
Решительный, взволнованный, готовый броситься на защиту. Он оторопело оглядел развернувшуюся перед ним мизансцену, и в темных его глазах – вот он, сладкий миг моего триумфа! – плескалось изумленное восхищение.
Я снова погладила Олана по голове, почесала мощную шею, потрепала холку и, вскинув голову и открыто улыбнувшись Радевичу, произнесла:
– Здравствуйте, Олег! Клянусь, еще одна такая встреча, и я решу, что вы специально меня преследуете!
Радевич, уже справившись с собой, быстро ухватил Олана за ошейник.
– Как вы это проделали? – процедил он.
Голос его звучал сухо и неприветливо. Со стороны можно было бы подумать, что Олег в ярости, но я уже кое-что понимала про него – благодаря нескольким нашим встречам и изученному вдоль и поперек досье – и знала, что это реакция на испуг.
Радевич испугался. Испугался – за меня.
Превосходно!
В груди горячо и щекотно толкнулась радость.
Странно… Обычно я не реагировала так эмоционально на удачно складывавшиеся этапы задания. Вероятно, все дело было в том, что Радевич оказался сложной задачкой. Обычная эйфория, настигающая тебя, когда никак не поддававшаяся решению задача вдруг становится понятной.
– Как вы это сделали? – повторил он.
Я невинно посмотрела на него, протянула руку к морде пса – и тот послушно лизнул мою ладонь.
Радевич переводил ошарашенный взгляд с собаки на меня. Еще бы, уж я постаралась выглядеть сегодня хрупкой беззащитной и беспомощной! Сцена и в самом деле получилась эффектная: воздушное неземное создание легким движением руки укрощает огромное страшное жестокое животное. И вот пес, секунду назад готовый вцепиться ей в горло, уже ластится и лижет ей руки…
Я медленно улыбнулась и проникновенно посмотрела на Радевича. Не сомневайся, и с тобой будет то же самое!
– Сделала – что? – спросила я.
– Не прикидывайтесь! – рявкнул он. – Алабай – крупная, сильная собака. Олан должен был… Если бы я не успел…
– Ну, как видите, я могу за себя постоять, – беспечно отозвалась я. – К тому же теперь я, повинуясь вашему совету, кстати, не выхожу без охраны.
Я кивнула на топтавшегося за спиной Гришу. Олег смерил его тяжелым взглядом.
– Его следует уволить, – коротко бросил он. – Он не способен вас защитить.
Я буквально спиной почувствовала, как напрягся позади меня Гриша. Радевич, конечно, был прав: в такой ситуации охранник должен был мгновенно выстрелить в собаку, и, учитывая, что все это было мною спланировано… К тому же сейчас мне стоило продемонстрировать человечность и широту души.
– Ну, что вы, – возразила я. – Гриша – прекрасный сотрудник. Просто все произошло так быстро…
Олег хотел еще что-то сказать, но не успел.
– Ой, я вас узнала, – вдруг вскрикнула девчонка. – Вы же… Вы Айла, да? Это правда вы?
Радевич едва заметно недовольно поморщился, но Светлана не обратила на это никакого внимания.
– Правда, это я, – подтвердила я, улыбаясь.
– Ничего себе! – восхитилась девочка. – А мне… мне так нравятся ваши песни. У меня все ваши диски есть. Я, когда узнала, что вы приезжаете в Турцию, ужасно хотела попасть на ваш концерт, но…
– А я ведь, кажется, приглашала на концерт вашего отца, – заметила я, лукаво глядя на Радевича.
Тот явно нервничал, терялся от этого неожиданного разговора. Наблюдать это было забавно: такой огромный, сильный и уверенный в себе зверь, явно не привыкший смущаться и чувствовать себя не в своей тарелке. Забавно и отчего-то… трогательно.
– Блин! Ну, папа! – недовольно вскрикнула девочка. – Ну, я же так хотела, а ты…
– Это… это было бы небезопасно, – принялся убеждать Радевич. – Столько людей…
– А вот и нет, – с улыбкой возразила я. – Консул Саенко был на моем концерте.
Почему-то мне доставляло удовольствие поддразнивать Радевича, который в роли заботливого отца вовсе не выглядел такой уж неприступной каменной скалой. Ясно было, что единственное чадо вьет из него веревки. Комплекс вины после развода? Или Олег глубоко внутри – тонкий, ранимый, добрый, любящий и отзывчивый человек, вынужденный прятаться за маской сурового солдафона?
«Совсем скоро я это узнаю», – вдруг отчетливо поняла я, взглянув ему в глаза.
Не просто поняла, почувствовала – всем телом.
