– Да! – горячо закивала я. – Да!
Это было все равно как услышать о помиловании, стоя уже на ступенях эшафота.
Векам стало горячо, голос срывался…
На меня обрушилась сумасшедшая, дикая жажда жизни! Какой угодно – любой, пусть самой жалкой, ничтожной, зависимой. Жизни без права на собственные решения, на свободу воли.
Лишь бы дышать.
Видеть каждое утро рассвет.
Жить.
– Сейчас вы с ним познакомитесь, – тем временем продолжал Рыбкин. – Отныне этот человек – ваш куратор. И я от души рекомендую вам проявить к нему уважение.
Он оставил меня все так же потерянно сидеть на краешке койки, тщательно собрал со стола свои бумаги и вышел за дверь.
А еще через пару секунд в комнату вошел другой сотрудник. Видимо, тот самый безымянный герой, вызвавшийся отсрочить мое списание в утиль.
Я подняла голову.
Невыплаканные слезы жгли веки, и мне пришлось несколько раз моргнуть, чтобы как следует разглядеть вошедшего.
Господи, да это же был совсем мальчишка. Лет двадцати, не больше! Он сделал всего несколько шагов – и застыл у двери, как-то странно глядя на меня. Эта забавная воробьиная манера наклонять голову чуть набок, круглые серые с крапинами глаза, острый нос, неприметные русые волосы, топорщившиеся на макушке непослушным вихром…
– Ты и машинки сюда перевез? – спросила я, откашлявшись.
– Машинки? Какие машинки? – спросил вошедший.
– «Волги»… «Чайки»… – протянула я. – Знаешь, я теперь из первых рук знаю, что они имеют огромную коллекционную ценность. Можешь разбогатеть!
– Они дома остались, – вдруг отозвался он. – Стоят в моей детской комнате, на книжной полке. Только «Волгу-такси» Гришка Багров в девятом классе стащил.
И я вдруг охнула, прошептала, захлебываясь подкатившими слезами:
– Вовка!
И бросилась ему на шею.
Он же, едва дыша, поглаживал меня рукой по спине и говорил ласково:
– Ну-ну! Все. Ну, все, ладно? Я тут. Я с тобой. Теперь с тобой.
Вовка, смешной мальчишка-сосед, мелкий, вечно голодный воробушек, боявшийся темноты. По-детски влюбленный в меня пацан, которому я так щедро подарила когда-то все свои коллекционные автомобильчики. Вовка – в выцветших коротковатых шортах, с исцарапанными коленками, вечно чинящий во дворе старый раздолбанный велосипед.
Его появление в этой комнате было таким неожиданным, таким чудесным, что я поначалу утратила связь с реальностью. Не смогла сопоставить два и два. Решила, что он каким-то образом разыскал меня здесь, добился свидания – не помню, сколько еще подобной сказочной чепухи успело промелькнуть у меня в голове.
– Вовка, какой ты взрослый, – шептала я, то приникая к нему, то отстраняясь, чтобы заглянуть ему в лицо. – Как же ты меня нашел? Вовка, а ты не знаешь, как там мама?
– Евгения Константиновна здорова, – отозвался он. – С ней все в порядке, живет в Москве по тому же адресу.
– Ты ее видел?
– Нет, – качнул он головой. – Нет, не видел. Просто узнавал.
Он помолчал немного, глядя куда-то в сторону.
Как в детстве, когда отчаянно смущался выдать свои чувства по отношению ко мне, изо всех сил старался казаться равнодушным.
– И насчет твоего… м-мм… приятеля.
– Миши?
– Да, Михаила Брискина. После твоего исчезновения он, вероятно, догадался, что в дело вмешались органы, поэтому свернул свой бизнес в Европе – полагаю, временно – и перебрался в Южную Америку.
– Ясно, – рассмеялась я. – Я, знаешь, и не думала, что Миша хоть десять минут станет по мне убиваться. Не с его гедонизмом. Что бы ни случилось – вечеринка продолжается!
Володя молча смотрел на меня, затем отвел волосы с моего лба. Между бровей его залегла тонкая морщинка, губы напряженно сжались.
Я поняла, что он чего-то ждет от меня.
И боится этого.
И только тут в голове у меня, наконец, прояснилось, и я задала правильный вопрос:
– А как ты все это узнал? Про маму, про Мишу… Откуда ты вообще мог узнать про Мишу?! А, Вова? Мы ведь в последний раз виделись, когда ты тащил мой чемодан на автобусную остановку. И как… Как ты меня здесь нашел? Как тебе разрешили со мной увидеться?
Вовка смотрел на меня все так же прямо.
Я понимала, что врать мне и отпираться он не станет. И в то же время отчаянно боится: как я отреагирую, когда пойму… пойму правду!
– Мать твою, только не говори мне… – медленно протянула я, наконец, сопоставив все факты.
– Да, – кивнул он. – Все так. Я не… не приехал на свидание с тобой. Тебе, наверное, сказали, что отныне у тебя будет новый куратор. И… это я.
– Гребаный ад! – Я отшатнулась от него и принялась с остервенением отталкивать от себя его руки.
Я выдала весь арсенал самый страшных, причудливых и заковыристых Мишиных проклятий: я и не подозревала, что вся эта витиеватая ругань застряла у меня в голове!
Володя пытался что-то сказать, объясниться, но я яростно отталкивала его от себя и кричала, не желая ничего слушать.
Это было самое страшное, что могло случиться.
Очередной выверт судьбы: человек из прошлого, которому я доверяла, с которым просто не могло быть связано ничего плохого, безответно влюбленный, беззаветно преданный мне мальчик – вдруг чудесным образом явился предо мной, но оказался примкнувшим к мои мучителям.
Куратор… Господи!
– Послушай меня! Послушай! – пытался докричаться до меня Володя.
Он шагнул ближе, тряхнул меня за плечи. Я вывернулась, ткнув его локтем в солнечное сплетение, и изо всех сил залепила ему затрещину. Володя отлетел на пару шагов, я же, забившись в угол, шипела оттуда, как дикая уличная кошка, намереваясь обороняться не на жизнь, а на смерть.
– Послушай, – снова повторил он. – Я… Это не по моей вине ты сюда попала. Я просто… я всего лишь курсант, студент… И ты моя… если хочешь, ты – моя дипломная работа. Мне разрешили выбрать человека для подготовки, дали несколько файлов с данными…
– Это почему же такие привилегии? – осклабилась я. – Ты отличник, что ли, Володечка?
– Да, я в числе лучших, – спокойно ответил он. – Именно поэтому мне разрешено было выбирать. Я просмотрел файлы и… узнал тебя. Я просто… Слушай, я в самом деле хотел бы тебе помочь. Поэтому я попросил назначить меня твоим куратором.
– Оу, милосердие, – глумливо протянула я. – Как мило! Как же тебя угораздило, Вова, а? Во все это вляпаться?
– Во что вляпаться? – нехорошим голосом переспросил он. И я поняла, что, кажется, задела его за живое. – Что именно ты называешь «вляпаться»? Я хотел защищать свою Родину, бороться против терроризма. Я поступил учиться в Академию ФСБ – думаешь, это так легко было? Знаешь, какая там требуется подготовка?
