Самые заманчивые запахи смешивались в воздухе…
По дорожкам сада сновали бесшумные официанты, наряженные в османские костюмы: черные шелковые брюки, расшитые золотом рубахи, красные жилетки, широкие кушаки и фески.
Гостей было множество.
Я видела и знакомые лица – тех, с кем успела уже познакомиться на первом приеме в посольстве, и неизвестные мне. Супруга посла, беседовавшая с немолодой турчанкой в очень дорогом, расшитом серебром хиджабе, улыбнулась мне и поманила рукой.
– Дорогая, разрешите представить вам, – обратилась она к собеседнице по-английски. – Это моя соотечественница, певица Айла, может быть, вы о ней слышали. Айла, дорогая, это Дениз Колпакчи, известная своей благотворительной деятельностью.
Я немного поболтала с дамами, а затем, решив, что достаточно времени потратила на светскую учтивость, двинулась дальше.
Саенко вынырнул откуда-то из-под пальмы, улыбнулся своей подкупающей простоватой улыбкой и сжал мое предплечье:
– О, вот и вы, наконец-то! Первое приятное лицо в этой кунсткамере. Видели уже эту старую обезьяну Колпакчи? Бр-рр…
Мне хотелось найти Олега.
Вернее, мне необходимо было его найти: я отлично понимала, что если человек действительно имеет тайные связи, перепродает оружие, контактирует с террористами, то нет для него более удобного случая скрыться из-под наблюдения, как кануть в темноту во время великосветского приема в саду.
Множество лиц, музыка, ночь…
Кто заметит, что один из гостей отлучался на время? А я еще так благородно предложила ему поехать раздельно…
Да, мне необходимо было его найти!
Именно так я самой себе объясняла горячее желание немедленно оказаться поблизости от Олега. За предыдущие дни я так привыкла быть рядом с ним, чувствовать на шее его горячее дыхание, перебрасываться легкими фразами, касаться его, вдыхать терпкий запах его одеколона. И теперь, оторвавшись от него, я испытывала самую настоящую наркоманскую ломку.
«Чушь! – говорила я самой себе. – Мне просто нужно его найти! Это работа…»
– Извините, дорогая Айла, я не могу сейчас подольше побыть с вами, нужно еще приветствовать гостей. Я до сих пор не поздоровался с послом. Но я найду вас позже, договорились? – снова показал зубы в улыбке Саенко.
– Конечно, Виктор, с нетерпением буду ждать.
Консул стремительно двинулся дальше, на ходу бросая гостям любезные фразы и источая свои фирменные улыбки.
Я же направилась в противоположную сторону. Деревья, пальмы, огоньки…
Еще одна укромная беседка с сервированными закусками.
– Как проходят ваши гастроли, драгоценная Айла?
Меня церемонно подхватил под руку Завьялов, тряхнул головой, картинно откидывая со лба серебристо-седой чуб.
– Вы всем довольны? Если что-то не так, не стесняйтесь, сразу же говорите.
– Что вы, господин Завьялов, вы и ваши служащие сделали все возможное, чтобы мои гастроли в Турции проходили на высшем уровне.
– Приятно слышать.
Завяьлов проводил долгим взглядом проскользнувшего мимо нас юного официанта с миндалевидными томными глазами. Интересно, сплетня, которую мне передал Гюлар, была правдива?
Похоже на то…
– Но я слышал, что вы не слишком-то интересуетесь культурной программой, которую мы для вас приготовили, и предпочитаете проводить время в компании местных жителей…
– Вы господина Гюлара имеете в виду? – уточнила я.
– О нет, не господина Гюлара… – тонко усмехнулся Завьялов.
Черт! Черт!
Неужели слухи о моем романе с Радевичем уже просочились в местные околопосольские круги? Мне это было совершенно не на руку. Если Радевич виновен, это могло насторожить его контакты из «Камаля». Если же нет, если кто-то пытается его подставить, это тем более может спровоцировать преступников на поспешные действия.
Чертова клоака! Змеиное гнездо!
Кто, интересно, успел слить информацию о наших отношениях?
А может быть, сам факт того, что Завьялов говорит мне об этом, уже является первым шагом чьего-то плана… Что, если с террористами связан именно Завьялов? Или не связан, а является чьей-то бессмысленной пешкой…
Думать, думать…
Даже если предположить, что Радевич действительно перепродает часть вооружения «Камалю», вряд ли он проделывает это сам, в одиночку. У него точно должен быть союзник, посредник, связующее звено между ним и эмиром. И это кто-то хорошо мне знакомый, я ведь достаточно успела изучить все контакты Олега, чтобы понять, с кем он общается.
Думай!..
– Господин Завьялов, верить сплетням может быть очень опасно, – заметила я. – Вы ведь сами понимаете, обычно в них ни слова правды. В противном случае, мне пришлось бы поверить в то, что я услышала о вас…
Завьялов побагровел и закашлялся, я же одарила его самой безмятежной улыбкой.
И в эту минуту, наконец, увидела Олега.
Он стоял в конце аллеи, с бокалом в руке, и разговаривал о чем-то с Саенко. Я видела, что и Олег заметил меня – взгляд его в то же мгновение потеплел, но больше он ничем себя не выдал. Мне отчаянно нужно было подойти к нему, заговорить, хотя бы минуту постоять рядом. Пускай даже слухи о нас уже просочились сюда, и находиться поблизости друг от друга может быть небезопасно…
В конце концов, мое задание предполагает роман с Радевичем, так что я просто действую в рамках разработанной легенды!
Я направилась к ним.
Саенко тут же любезно развернулся ко мне:
– О, Айла, вы знакомы с Олегом Радевичем?
– Мы виделись на приеме в посольстве, – неопределенно ответила я.
– Да, мы знакомы, – кивнул Олег.
По его лицу совершенно невозможно было догадаться, что нас связывает нечто большее, чем тот достопамятный прием. Если что-то и выдало нас, это точно не была неосторожность Радевича.
– Я как раз спрашивал Олега, как ему удается поддерживать такую великолепную форму, – принялся рассказывать Виктор. – Завидую его упорству и силе воли. Каждый день уделять время спорту…
– Просто самодисциплина, – пожал плечами Радевич. – Со временем это входит в привычку.
– И у вас тоже, Айла? – поинтересовался Саенко.
– О, со мной все проще. Для меня поддерживать себя в форме – рабочая необходимость, – рассмеялась я. – Так что – сплошной контроль и самоограничения. И, конечно, спорт, спорт, спорт…
– В таком случае, я и вам завидую, – продолжал Саенко. – Сам я абсолютно чужд спорту. А неплохим телосложением обязан исключительно генам.
Этот бессмысленный великосветский треп продолжался еще несколько минут.
