Меня уберут – чужие или свои.
Значит, нужно действовать согласно инструкции.
У меня похолодели кончики пальцев, когда я вдруг с отчаянной ясностью осознала, что сейчас сделаю.
Оружие при себе у меня было, но применить его здесь, в оживленном торговом центре было невозможно. Тут же раздастся визг, крик, начнется паника, выскочит охрана. Уйти в такой плотной толпе – тоже никак. Нужно выиграть время, хотя бы пять минут, чтобы успеть уйти…
Мне вспомнился Макс, парень с острыми восточными скулами и раскосыми рысьими глазами.
«Движение короткое и четкое, – учил он меня. – Не напрягай кисть, всю силу вложи в пальцы».
Теперь все зависело от того, хорошо ли я усвоила его уроки.
Все эти соображения пронеслись в голове за несколько секунд. К тому моменту, как шнурок был завязан, я уже знала, что буду делать.
Дыхание ровное, пульс нормальный, внутри – ледяная, звенящая ужасом пустота. Я медленно выпрямилась, краем глаза видя, как ближе ко мне склонился связной, прикоснулась правой рукой к его подбородку, левой – к шее сзади и резко рванула. В глазах его на секунду застыло изумление. Но тут же они погасли, сделались стеклянными и пустыми.
Я чуть толкнула тело локтем, заставляя его откинуться на спинку скамьи. Все происходящее заняло не больше тридцати секунд. Наблюдавшие за нами должны были решить, что в этот момент и состоялась передача ключа.
– Всего хорошего, – довольно громко произнесла я, поднимаясь со скамейки.
Связной остался сидеть в расслабленной позе – все тот же скучающий посетитель, дожидающийся супруги.
Я пошла прочь, изо всех сил стараясь не броситься из проклятой благоухающей галереи бегом.
Нужно было уходить как можно быстрее!
Между ярко освещенных витрин я заметила серую дверь с надписью «Рersonnel seulement» и толкнула ее. Дверь мягко подалась под моей рукой, и я скользнула во внутренний коридор.
Здесь, к счастью, никого не было, и я пустилась бегом. Откуда-то доносились оживленные голоса, тянуло запахом кухни. Только бы не заблудиться в хитросплетениях внутренних помещений этого долбаного Вавилона!
Поворот. Еще поворот.
Володя будет ждать у западного выхода…
За моей спиной глухо застучали чьи-то шаги. Быстро обернувшись, я увидела бритого – того, что говорил по телефону у колонны.
«Значит, слежка действительно была», – сверкнуло в голове.
В ту секунду я даже обрадовалась: это означало, что я правильно устранила связного.
Бритый был все ближе. Свернуть некуда!
В коридорах по-прежнему – никого.
Я замедлила бег, сознательно дала ему приблизиться, одновременно нашаривая рукоять «вальтера», спрятанного под курткой.
Он нагнал меня, железной рукой вцепился в плечо. Я резко развернулась, уперла снабженное глушителем дуло ему в живот и выстрелила.
Хлопок получился тихим, словно бы просто кто-то громко чихнул в пустынном коридоре.
Пальцы на моем плече разжались, бритый недоуменно уставился на собственный живот, на котором поверх трикотажной темно-синей футболки расползалось мокрое пятно. Он отступил на пару шагов, толкнулся спиной в стену и медленно сполз вниз, тяжело осев на полу.
Я сунула «вальтер» обратно под куртку и рванула прочь.
Свернув за угол, снова толкнулась в какую-то дверь и опять оказалась в торговом зале, среди праздношатающейся толпы.
Западный выход, западный выход…
Налево и вниз – так, кажется?
Я вырвалась на улицу, глотнула сырой, пропитанный бензиновыми парами, зимний парижский воздух и сразу увидела неприметный серый «Пежо». Открыла дверцу, забралась на переднее сиденье – и только тут заметила, как трясутся у меня руки. Не трогательно, беззащитно подрагивают, а прямо-таки ходят ходуном, так что и сунуть их в карманы казалось непосильной задачей…
Володя мгновенно ударил по газам, вырулил на оживленную улицу и быстро обернулся ко мне:
– Ключ у тебя? Куда едем?
– У меня нет ключа, – отозвалась я, чувствуя, как собственные губы, помимо моей воли, расползаются в какой-то совершенно невозможной безумной ухмылке.
– Как это нет? – нахмурился Володя. – Связной не передал его тебе? Почему?
– Потому что его больше нет. Я его убила, – ответила я и начала вдруг отрывисто, сухо, истерически хохотать.
Володя, не переставая вести машину, смотрел на меня расширенными глазами.
А я все хохотала и хохотала, пока, наконец, из глаз моих не хлынули слезы…
…Мы находились на задворках Парижа, в каком-то полуразрушенном квартале. Я сидела на корточках, во внутреннем дворике, среди обломков битых кирпичей. Окна заброшенных домов слепо таращились на нас темными провалами, стены были исписаны яркими граффити. Здесь омерзительно воняло какими-то нечистотами. В изломах древнего асфальта скапливались грязные лужи. С неба сыпало какое-то подобие снега, тут же таявшего и на глазах превращавшегося в грязь.
Володя ходил взад-вперед по этому тихому островку, куда мы забились, чтобы поговорить спокойно, не опасаясь прослушки.
– Ты хоть немного представляешь себе, что ты наделала? – спросил он.
– Провалила задание, – чуть слышно откликнулась я.
Истерика миновала, и теперь на меня навалилась странная апатия.
Я убила человека, двоих…
Я знала, что когда-нибудь такое может случиться.
Меня ведь учили стрелять, и я даже показывала большие успехи, очень лихо разносила в щепки фанерные человеческие фигуры. Меня заставляли часами отрабатывать приемы борьбы, с виду безобидные движения, способные убить противника – сломать шею, пережать сонную артерию…
Вот только отрабатывая приемы, молотя по рисованным мишеням, я и не представляла себе, каково это на самом деле: когда человек, еще секунду назад бывший живым, теплым, думавшим о чем-то, вдруг на твоих глаза превращается просто в тело.
И виной тому – ты.
– Ты не просто провалила задание. Ты убила агента под прикрытием, – продолжал Володя. – Сама подумай, сколько работы, сколько времени и сил понадобилось, чтобы внедрить его в самый центр такой мощной организации?
– Представляю, – кивнула я.
Если даже на мою подготовку потребовалось два года…
– Володя, я же объяснила: он привел хвост. Я не знаю, прокололся ли он в чем-то и вызвал подозрения или просто переметнулся на другую сторону, но за нами следили, понимаешь?
– Ты уверена? – Он опустился на корточки напротив меня, взял меня за плечи и заставил поднять голову и посмотреть ему в глаза. – Уверена, что слежка действительно была? Что у тебя не разыгралась паранойя? Ты сможешь это доказать?
