– Ясно. Слушаюсь, товарищ капитан, – очень серьезно отрапортовала я.
А потом толкнула его плечом в плечо, как мы делали когда-то в детстве:
– Что, Володенька, очень боишься лишиться премии, если твоего агента укокошат? Не переживай так, ничего с твоими премиальными не случится, свозишь жену на море.
– Вот дура, – добродушно хмыкнул он и поднялся на ноги. – Как только нам удастся выяснить, где был объект за эти шесть часов, я сообщу. Того же жду и от тебя, если первая получишь информацию. Связь как всегда.
Он пошел прочь, и я несколько секунд смотрела в его узкую, напряженную, словно всю состоящую из ломаных линий и острых углов спину.
А потом вдруг, повинуясь мне самой неясному порыву, поднялась с места, метнулась за ним и ухватила за локоть:
– Постой. Я провожу тебя. До метро…
Он на мгновение сдвинул брови, видимо, собираясь отчитать меня за такое вопиющее нарушение инструкций, а потом внезапно сказал:
– Ладно.
Эти несколько минут мы просто шли рядом, ни о чем не разговаривая. И я думала: не странно ли то, что мы с ним, по сути, самые близкие, самые родные друг другу люди на земле? Что я знаю его лучше и глубже, чем его собственная жена, сын. Что он знает обо мне то, чего не знает больше никто…
У входа в метро Володя остановился, посмотрел куда-то себе под ноги, а потом поднял на меня глаза. Я так хорошо умела читать его взгляд – в нем, как и всегда, было беспокойство за меня, забота и обещание, что все будет хорошо, что он прикроет меня, если будет нужно.
И у меня на секунду отчаянно защемило в груди…
– Будь осторожна, – сказал он и сжал мою руку.
А затем резко развернулся и поспешил вниз по лестнице.
Я видела, как он слился с толпой, завернул за угол. А затем где-то там, внизу, зашумел, подъезжая, поезд, наружу хлынула толпа только что приехавших пассажиров, и мне пришлось поспешно отойти в сторону.
Олег позвонил днем.
Я к этому времени уже успела начертить на гостиничной бумаге и сжечь в хрустальной пепельнице с десяток возможных вариантов его исчезновения. Если он действительно связан с «Камалем» и встречался с кем-то из заказчиков, почему все было сработано так топорно? Исчезновение, странное появление утром, порванная рубашка?
Попытка имитировать нападение? Тогда почему он ничего мне не сказал, попросил уйти? В его интересах, наоборот, было бы возмущаться как можно громче, чтобы придать случившееся с ним широкой огласке.
Если же нападение в самом деле имело место, то кто именно напал на Радевича и с какой целью? Почему на нем не было следов борьбы? Почему его отпустили?
Пока что никакой стройной теории у меня так и не сложилось.
И вот вдруг он объявился сам.
– Ты занята? – спросил он.
– Не особенно. Следующий концерт только завтра, – отозвалась я. – А что?
– Просто я соскучился по тебе, у меня выдался относительно свободный день. Решил провести его с тобой.
– Но разве… разве тебе не нужно отоспаться после ночи? – осторожно спросила я.
– Нет, все отлично, – скупо бросил он. – Если ты готова, выходи. Моя машина у дверей отеля.
– Ого! Да ты, кажется, и правда соскучился, – хихикнула я. – Ладно, дай мне пять минут, и я спущусь.
Положив трубку, я принялась лихорадочно соображать.
Что происходит?
Радевич так открыто проявляет инициативу – ему это не свойственно. Он боится показаться навязчивым, хотя никогда в этом и не признается.
Минутный романтический порыв? Черта с два!
За этим что-то кроется.
Но сидя тут, в номере, я никогда это не выясню.
Нужно идти. И – как вечно напутствует меня Володя – быть осторожной.
«Вальтер» я спрятала в сумку. Хорошо бы за пояс – вот только за окнами был день, изматывающая турецкая жара, и надеть на себя что-то более закрытое, чем сарафан или топик на узких бретельках, означало внушить своим видом подозрения. А под тонкой облегающей тканью оружие не спрячешь.
Спустившись вниз, я не сразу увидела Олега.
К моему удивлению, оказалось, что он приехал один, без привычной охраны, на незнакомой машине. Я определенно никогда раньше не видела в его гараже этот темно-серый «Фольксваген». Может быть, он нарочно не «засвечивал» этот автомобиль, чтобы иметь при случае возможность прокатиться по городу без своей верной стражи, «инкогнито»?
– Привет, – поздоровалась я с Олегом, забираясь на переднее сиденье.
– Привет. – Он наклонился и поцеловал меня в уголок рта.
Сейчас, при дневном свете, заметнее стали темные тени, залегшие у него под глазами, и неглубокая царапина на щеке. Однако, как ни странно, уставшим Олег вовсе не выглядел. Наоборот, он показался мне каким-то даже чересчур энергичным, по сравнению с обычной его сдержанностью. Темные глаза чуть поблескивали, когда он бросал на меня короткие быстрые взгляды. Руки спокойно лежали на руле машины, однако я заметила, как кончик мизинца порой принимался отстукивать на жестком ободе ритм. Лишь через несколько секунд Радевич замечал это – и усилием воли прекращал.
Что бы ни случилось сегодня ночью, Олег теперь настроен был действовать.
И мне предстояло выяснить, на что именно эти действия будут направлены.
Я и без предупреждений Володи отлично понимала, что с этого момента вступаю на очень опасную территорию, но действовать по-другому не могла. Если и существовал шанс разобраться во всей этой истории и найти ниточки, ведущие к эмиру «Камаля», то ближе всего к нему, кажется, я была сейчас.
– Куда мы едем? – спросила я, когда Олег ловко вырулил со стоянки перед гостиницей и повел автомобиль к магистрали.
– В одно место. Хочу кое-что тебе показать. Ты ведь сама жаловалась, что нам не хватает спонтанности, мы оба слишком связаны своим положением. Я решил это исправить.
– О-о, – протянула я. – Звучит заманчиво.
Автомобиль выбрался из центра города. Мы приближались к выезду из Стамбула.
– Олег, а что все-таки случилось ночью? – обернулась я к Радевичу. – Ты просил меня прийти, я прождала до рассвета… Прости, я не собираюсь разыгрывать оскорбленную супругу, тем более что не имею на это никакого права, но просто хотелось бы понимать, что произошло…
Он коротко обернулся, быстро взглянул на меня, сжал мое запястье и тут же снова уставился на дорогу.
– На самом деле, ничего особенного не случилось. Мне пришлось срочно заехать на службу, я заработался и уснул в кабинете, прямо за письменным столом. Извини, по-дурацки вышло.
Он растянул губы в улыбке и резко выкрутил руль, вписываясь в поворот.
Заснул за столом в кабинете…
