– Простите, я хотела бы как-то помочь этим людям. Может, нужны деньги?
Женщина мельком взглянула на ее норковую шубу – Марине тут же стало стыдно.
– Спасибо, но вы лучше помогите прямо продуктами или медикаментами. Я дам вам список. Привозите к нам на Добрынинскую, хорошо? Одежда тоже нужна, зимняя. Носки, варежки, всякое такое.
Пока они разговаривали, Засыпочкин исчез и бомжиха с ним. Марина взяла машину и поехала по магазинам, заодно заглянула и в аптеку. Вечером она заставила мальчишек полазить по антресолям и вместе с Мусей отобрала целую кучу вещей, а носки и варежки закупила оптом Ксения Викентьевна у уличных продавцов рядом с метро. Набралось в результате четыре огромные сумки, так что пришлось брать с собой Степика и Ваньку, которые и дотащили всю поклажу до подвала, где обитала со своими волонтерами эта удивительная женщина – Анна Артемьевна Красильникова. Марина нашла в Интернете много интересного о деятельности ее благотворительной организации. За этими заботами она даже отвлеклась от мыслей о ссоре с Лёшкой, которая теперь казалась ей совершенно идиотской: с жиру бесимся, а люди вон пропадают на улице. Мальчишки поехали обратно домой, а Марина осталась: ей нужно было поговорить с Анной. Но долго не выдержала: подвал маленький, душный, пропитавшийся запахом ношеных вещей и немытых тел – одна из волонтерок делала перевязку пришедшему за помощью трясущемуся человеку в старой шинели с оборванной полой. Марине стало дурно, и ее, подхватив под локоток, осторожно вывел наверх бледный мужчина в сером свитере не по росту – глаза у него были растерянные и слегка испуганные. Анна вышла за ними следом. Марина присела на скамеечку у стены и глубоко вздохнула, Анна взяла ее за руку и стала считать удары пульса.
– Вы не волнуйтесь, со мной все в порядке. Просто я беременна. Мне всегда плохо на ранних сроках, ничего, пройдет. Сейчас подышу, и все.
Анна присела рядом:
– Давайте я такси вам вызову? Зря вы своих ребят отпустили. – И не удержалась: – Это ваши дети?
– Ваня мой, Стивен приемный. Такси – да, но попозже. Я хотела бы с тем человеком пообщаться, что меня вывел. Он память потерял, да?
– Как вы узнали?
– Я ему помогу. Только можно, чтобы он ко мне сюда вышел? А то там так душно, я не выдержу.
– Конечно! Может, чаю?
– Да, спасибо. Сладкого и с лимоном, если есть. А нет – и не надо.
Одна из волонтерок вынесла Марине кружечку с чаем, она медленно пила, а мужчина в сером свитере топтался рядом. Марина ему улыбнулась:
– Не волнуйтесь. Можно я вас за руку возьму?
Она закрыла глаза, потом тяжело поднялась – голова все еще кружилась. Положила ладонь ему на лоб и медленно произнесла:
– Кириллов… Кириллов Андрей… Евгеньевич. Из Ижевска приехал. Где это – Ижевск?
– Это Удмуртия, Урал, – тут же ответил ей Кириллов, а Анна ахнула.
– Ну вот! Он постепенно все вспомнит, только присматривайте за ним, хорошо? – сказала Марина.
– У него не было микроинсульта? – спросила Анна.
– Да нет, не похоже. Это наведенное скорее всего. Цыгане, возможно.
Марина знала, о чем говорила, – к ней самой однажды пристала цыганка: «Дай, погадаю!» Марина торопилась и понадеялась, что та отстанет. Но цыганка все шла следом, и Марина хорошо чувствовала направленную на нее сильную злую волю: «Остановись, золотая, а то хуже будет!» Марина повернулась и взглянула цыганке прямо в глаза. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом цыганка отступила, а Марина пошла дальше. Цыганка догнала и придержала за рукав:
– Пхэн, кон ту? Ромны или гаджи?
– Я не цыганка.
– Прости, сестра! Не признала сразу. Не держи зла.
– Бог простит, – сказала Марина на ходу.
А вот этот Кириллов, похоже, остановился.
– Его, наверное, ограбили! – догадалась Анна. – Послушайте, а вы кто? Экстрасенс, гипнотизер?
– Я Марина Злотникова. А всех этих слов не люблю. Не знаю, кто я. Может, ведьма? Ой, простите, вы же верующая!
– Ну и что! Ведьма, ведунья – значит, ведает, знает много, старинное слово. А что вы еще можете?
– Лечить могу, но плохо. Так, поверхностно. Чтобы лечить, как раз много знать надо, а я темная по этой части. Раны, ожоги – это могу. Да и то не сейчас – не получится, чувствую себя неважно. Я теперь вам все время помогать буду, насколько смогу. Вы говорите, что необходимо, и мы привезем. А может, надо что-то пробить у этой своры чиновничьей? Тут легко помогу.
– У вас связи есть?
– Нет, я не знаю никого. Да мне и не надо. Вы позовите, когда надо подписать что-нибудь важное, резолюцию раздобыть. Если я с вами пойду, все получится. Хорошо?
– А ведь и правда – надо! Нам аренду не хотят продлевать. В четверг приемный день.
– Ну вот! Я заеду за вами.
В четверг Анна, увидев бледную Марину, которая стояла, прислонившись к машине, и глубоко дышала, покачала головой:
– И куда вы собрались в таком состоянии?
– Все под контролем. Поехали, ничего. Что мне теперь, дома лежать, что ли? Сейчас-то я, считайте, хорошая. А вот первую беременность с ужасом вспоминаю.
– Это с Ваней?
– Нет, с дочкой. С Ваней легче ходила, зато потом дал нам жизни!
Цветнов Валерий Аркадьевич – чиновник, от которого зависело продление аренды, с хмурым видом просматривал вчерашние «Аргументы и факты». Он любил на работе напустить на себя торжественно-мрачный вид, считая, что так прибавляет себе солидности: несмотря на уже немолодые годы, он был как-то по-юношески худощав и боялся, что его не принимают всерьез. Звякнул телефон, и секретарша промурлыкала ему в ухо:
– Валерий Аркадьевич, к вам Красильникова, помните – по поводу аренды?
Он помнил. Эта Красильникова сидела у него в печенках: ему самому было все равно, но сверху недвусмысленно дали понять, что не потерпят в своем округе «этот бомжатник». Поэтому Цветнов всячески тянул время и увиливал, как мог:
– Гони в шею, – сказал он секретарше. – Скажи: занят, совещание.
– Хорошо, Валерий Аркадьевич, сейчас они войдут. – И отключилась.
«Вот дура! Сказал же – гони в шею. Нет, уволю ее к чертовой матери…» – разъярился Цветнов.
Вошла Красильникова, надоевшая ему хуже горькой редьки, с ней еще какая-то тетка. Цветнов делал вид, что изучает бумаги. Красильникова поздоровалась и села, а вторая дамочка все стояла, потом громко произнесла:
– Здравствуйте, дорогой Валерий Аркадьевич. Наконец мы с вами познакомились. Как я рада вас видеть.
Цветнов в изумлении поднял на нее глаза и завис: «Вовсе и не тетка, даже и не дамочка, а просто дива, звезда какая-то! Кто это? Кто-то известный наверняка! Марина сладко ему улыбнулась, и он нахмурился, чувствуя, что все мысли вдруг разбежались в разные стороны, как тараканы на коммунальной кухне от брошенной тапки. Валерий Аркадьевич в свое время пожил в коммуналках. Марина обошла стол и села на краешек, прямо на бумаги – Цветнов сунулся вытащить листочки, но отдернул пальцы, чуть было не дотронувшись до ее крепкого бедра, обтянутого эластичной тканью брюк. Марина подала ему руку, зазвеневшую браслетами – она всегда, «идя на дело», надевала браслеты Валерии, – она уже давно догадалась, что подарены они не зря. Валерий Аркадьевич посмотрел на браслеты и поцеловал бледное изящное запястье, чего за всю свою жизнь не делал ни разу.
