Потом вспомнила творчество Ясного Сокола, сиречь Миханоши. Нет, по крайней мере этого точно не опоили, шизофрения в чистом виде.
Но им нужно было не подтверждение болезни, а конкретная информация, которой в распечатке не оказалось.
И когда Лиза уже начала падать духом, Руслан выудил из распечатки городского телефона Оксаны Карпенко мобильный номер. Звонок состоялся примерно в то время, которое она указала, и больше не повторялся.
Приплясывая от восторга, Лиза рассудила, что Руслан может глаза больше не ломать, и позвонила Шаларю, чтобы срочно установил владельца. «Это у вас с Зиганшиным флеш-моб такой, мне непонятные поручения давать?» – буркнул оперативник, но через два часа скинул ей информацию.
Лиза поехала к владелице телефона, Клавдии Борисовне Маевской, проживавшей на самой окраине, так что от метро надо было еще полчаса ехать на маршрутке.
Давно известна закономерность: если фигурант живет удобно, то визит к нему проходит благополучно и успешно, а если у черта на куличках, то его или нет дома, или он вообще обретается совершенно в другом месте, таком же отдаленном, как это.
Но Клавдия Борисовна, холеная дама лет шестидесяти, вопреки Лизиным опасениям, мирно сидела дома и смотрела сериал.
Порядок в ее квартирке был такой, будто женщина ждала гостей, пахло чем-то свежим вроде лимона, а сама хозяйка в розовом спортивном костюме и белоснежных носочках с розовой же каемкой выглядела очень мило.
Весь долгий путь к Маевской Лиза мечтала о грядущем замужестве, ни на секунду не задумавшись о стратегии беседы, поэтому пришлось без затей спросить, зачем Клавдия Борисовна звонила Оксане Карпенко.
Та нахмурилась и долго не могла понять, чего от нее хотят. Она общается только с дочерью и внуками, и то больше не по телефону, а в социальной сети, это удобнее.
Впрочем, недоразумение быстро выяснилось. Этот номер был приобретен Клавдией Борисовной в незапамятные времена, когда мобильная связь еще не являлась неотъемлемой частью жизни каждого человека, а считалась роскошью и признаком успеха.
Маевская служила экономкой у одной состоятельной женщины, и та попросила ее купить телефон и сим-карту, что Клавдия Борисовна и проделала в ближайшем к дому салоне связи, отдала трубку хозяйке и забыла.
Лиза украдкой вздохнула. Теперь еще хозяйку искать, а если она богатая женщина, то не вдруг подступишься, разве что Маевская до сих пор служит у нее… Но когда Лиза уже расстроилась, экономка призналась, что симка понадобилась не для самой хозяйки, а ее целителю.
– Кому?
– Одному мужику, – просто объяснила Клавдия, – у хозяйки случилось большое горе, она потеряла сестру-близнеца и совсем пала духом, потому что сами знаете, обычно близнецы долго друг друга не переживают. Она и скучала, и ждала собственной смерти, в общем, ужас. А потом познакомилась с дядькой одним, так он ее прямо возродил.
– А что ж у него не было телефона своего?
– Не было. Он пока не познакомился с моей хозяйкой, был никто. Это уж она его раскрутила, что к нему стали в очередь записываться.
Не особенно надеясь на успех, Лиза спросила, видела ли Маевская когда-нибудь этого человека, и та ответила, что не только видела, но и много раз поила его чаем.
Экономка отзывалась о целителе без восторга, но с симпатией, описала его как спокойного и вежливого человека, и не его вина, что прислуга, наслышав о его необыкновенных способностях, старалась держаться подальше, опасаясь, что он или загипнотизирует, или еще как-нибудь обдурит.
В плане установления личности она ничего полезного не вспомнила. А звали целителя Игнатием.
… – Вот так, Макс! – воскликнула Лиза, проверив, крепко ли на ней держится простыня. – Не Эхнатоном, а Игнатием! Да что же за дело такое, где каждое лыко ложится в строку, а ничего непонятно все равно!
– Да уж, все психи в гости будут к нам, – протянул Зиганшин, задумчиво болтая в чашке пакетиком, – ты опять в десятку попала, Елизавета, не то что я, позор позорный.
Лиза знала, что должна сейчас превознести до небес заслуги начкрима и умалить собственные, но промолчала, сделав вид, будто элегически любуется просторами, открывающимися с веранды.
Голлербах заметил, что это ни о чем еще не говорит. Кудесник Игнатий мог просто быть ответственным человеком и, замечая у кого-нибудь симптомы психического расстройства, принимал доступные ему меры.
– А вы тоже так делаете? – огрызнулась Лиза.
Макс улыбнулся:
– К сожалению, нет. Я безответственный. Кроме того, опыт научил меня, что сам псих редко когда тебе поверит, а члены семьи готовы признать своего родственника душевнобольным только после того, как он составит завещание не в их пользу. Поэтому я никому не навязываю свое мнение.
Практичный Зиганшин сказал, что думать нечего, а надо определить местонахождение телефона, да и брать Игнатия за жабры, а дальше дело техники.
Он тут же позвонил какому-то другу из сотовой связи, а Голлербах набрал свою пациентку, вдруг она вспомнит какие-нибудь существенные подробности.
Пока друг обрабатывал запрос, а пациентка звонила подружке, пользовавшейся услугами Игнатия, Лиза стала отчитываться дальше.
На следующий день после визита к Маевской она съездила на место жительства покойного Георгия Петровича, благо оно располагалось не очень далеко, и Лиза успела в обеденный перерыв.
Те соседи, которых удалось застать дома и которые помнили Георгия Петровича, характеризовали его как тихого алкоголика. Наверное, он где-то работал, а может быть, и нет, но скорее да, ведь надо же одинокому человеку на что-то жить. Одна пенсионерка, симпатичная женщина, прогуливавшая во дворе устрашающих размеров кошку, вспомнила, что Шелеста иногда навещала женщина, но какого рода были эти отношения, сказать не могла. У этой же дамы Лиза выяснила обстоятельства смерти Георгия Петровича: многолетнее пьянство подтачивало его здоровье, пока бедняга совсем не расхворался и не попал в больницу по «Скорой помощи», где и скончался. Наверное, он сам никуда бы не поехал, так бы умер и лежал неизвестно сколько один в квартире, но, слава богу, объявилась его женщина и вызвала «Скорую».
– Надо же, – перебил Макс ее рассказ, – так вот живешь, про своих соседей ничего не знаешь и думаешь, что они про тебя тоже ничего не знают, но стоит только умереть или убить кого-нибудь, моментально выясняется, что твои тайны всем известны.
– Что ты хочешь, человек – социальное животное, – хмыкнул Зиганшин, – так что или шифруйся лучше, или живи вечно.
– Так вот, – продолжала Лиза с нажимом, потому что ей уже хотелось переодеться и поехать к Руслану, – я поднялась к нему в квартиру, и там обнаружилась молодая мать с ребенком. Она снимает жилье у некоей Надежды Денисовны Мудраченко, действующей от имени своих детей, унаследовавших квартиру после Шелеста. Осталось найти…
