Найдя несколько патронов от дробовика, я рассыпал их вокруг фитиля и засыпал золой. Потом осторожно уложил сверху несколько поленьев, наполнил водой кофейник и поставил его на плиту.
Возвратясь в кустарник, росший на небольшом выступе склона, откуда мне была хорошо видна вся территория усадьбы, я стал ждать.
Медленно прошел час. Подстилка из опавших листьев, на которой я лежал, была мягкой и удобной. Устав от долгой езды, я несколько раз принимался дремать, но тут же просыпался. В нескольких футах от моей головы проползла гремучая змея; пэкрэт
[6]
уставился на меня и долго изучал, подергивая носом. В деревьях надо мной ссорились вороны…
А потом я увидел всадников.
Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: как бы ни развернулись события в «Ту-Бар», возвращались они отнюдь не победителями. Двое из девяти были перевязаны — у одного забинтована голова, у другого рука висела на повязке. Третьего везли привязанным к седлу — голова и ноги болтались так, что комментариев и не требовалось.
Подняв винтовку, я подождал, пока они спустятся с холма и подъедут ближе к дому. Затем прицелился и трижды выстрелил — так быстро, как был способен работать затвором.
Одна из лошадей завизжала и, прыгнув, в полуповороте разбросала всю кавалькаду. Кто-то схватился за ногу и, потеряв равновесие, упал, запутавшись в стременах; лошадь его рванулась, но, пробежав полсотни ярдов, остановилась.
Люди кинулись кто куда — одни в сарай, другие в дом, третьи в барак, где жили ковбои.
Еще две пули я всадил в стену сарая, потом повернулся и принялся обстреливать дверь дома: две пули в нижнюю петлю, еще две в верхнюю. Затем сделал перерыв и перезарядил винтовку.
Дверь висела на месте, однако я был уверен, что выстрелы попали в цель. На этот раз я разбил окно, целясь в то место над подоконником, где мог прятаться человек. Потом прицелился в следующее окно, после чего пугнул ковбоя, пытавшегося прицелиться в меня из-за дверей сарая.
Я снова взял на мушку верхнюю петлю кухонной двери и не спеша нажал на спуск. Винтовка подпрыгнула в руках; дверь перекосилась. Следующими двумя выстрелами я поспешно прикончил нижнюю петлю.
Позиция у меня была превосходная: я лежал в кустах, между камнями, на уступе, нависавшем над двором ранчо, откуда были прекрасно видны дверь сарая, задний фасад дома и каждый дюйм пространства вокруг барака ковбоев. Никто не мог выбраться и достигнуть кустов, не оказавшись на виду. Укрыться за строениями ранчо тоже никто не мог.
Дверь теперь была открыта, и я послал туда две пули, услышав чей-то испуганный вскрик. Потом выстрелил снова, продолжая методично разбивать стекла. Хотя патроны в магазине еще оставались, я сделал перерыв, чтобы дозарядить его.
Отложив винтовку, я свернул сигарету. Прошло несколько минут. Я сменил позицию на близкую, но чуть более удобную, и продолжал ждать. Из дома кто-то наугад два раза выстрелил — обе пули легли далеко от меня.
Внезапно один из ковбоев выскочил из сарая и метнулся к обшитой толстыми досками поилке для лошадей. Я дал ему добежать, но стоило ему нырнуть под поилку, как я двумя выстрелами продырявил ее как раз над его головой; парня обдало водой с ног до головы. Как только он шевельнулся, я положил пулю к самым его ногам. Однако парень оказался из упорных. Я заметил, как солнце вспыхнуло на стволе его винтовки, когда он начал пристраиваться для стрельбы возле столба, в самом конце поилки. Я выстрелил. Винчестер упал, а сам ковбой тяжело опустился на землю — не знаю, убитый или только раненый. Больше никто не пытался выбраться ни из дома, ни из сарая.
День тянулся бесконечно, мне пора было двигаться, однако хотелось посмотреть, что произойдет, когда они затопят плиту, чтобы сварить кофе.
Я выстрелил разок в дверь, чтобы они не подумали, будто я оставил их в покое.
Я отполз назад, чтобы достать из седельной сумки кусок вяленого мяса, и отцепил флягу. Посмеиваясь от предвкушения, я ждал. Времени у меня оставалось совсем немного. Как только стемнеет, я больше не смогу удерживать их под крышей, и тогда моя позиция из превосходной быстренько превратится в никудышную.
Наконец я увидел над трубой дымок. Я прицепил к седлу флягу и приготовил Серого, чтобы поспешно отступить. Потом послал очередную пулю в дверь сарая, чтобы известить противника, что я все еще тут.
Дым стал гуще… Потом внутри дома раздался взрыв.
Патрон от дробовика! Потом последовала целая серия взрывов — один, другой, третий… В доме испуганно закричали. Один из укрывшихся там выскочил было из дверей, но вонзившаяся в ступеньку пуля чуть не оторвала ему ступню; парень моментально юркнул обратно. Отбежав назад, я взобрался в седло, и почти в то же мгновение дом содрогнулся; из трубы вылетел столб огня, труба покосилась, к небу взметнулись дым и пламя.
Я увидел достаточно и, развернув Серого, направился к холмам. Позади звучали крики, но меня никто не заметил. Снова раздался грохот; оглянувшись с гребня, я увидел, что труба рухнула, часть крыши провалилась, все охватило густым дымом.
Теперь Пиндер знал, что в этой войне нападает не только он… Противник тоже умеет наносить удары.
Избегая проторенных троп, я направился на «Ту-Бар». Друзья беспокоятся обо мне. Да и сами они могли пострадать во время налета. Однако продолжавшаяся почти весь день осада ранчо «Си-Пи» принесла мне немалое удовлетворение.
Увидев меня, Малвени спустился открыть ворота. Я обрадовался, увидев его живым и здоровым. Когда я спешился, появились братья Бенара — веселые и улыбающиеся.
Джонатан рассказал о нападении. Они с братом заметили приближающихся всадников, когда направлялись к саду. Отстреливаясь, они неторопливо отступали, пока не оказались под прикрытием огня Малвени.
Прежде чем завязалась схватка, они успели ранить одного и убить другого из нападавших. А потом вели бой из-за стены дома — оружие у них было заряжено и находилось под рукой.
Атакующие отступили, попробовали пойти на приступ второй раз и были отбиты опять. После этого нападавшие заспорили — и голоса их были слышны даже в доме. Пиндер хотел возобновить атаки, но не встретил поддержки. В конце концов, подобрав убитого, ковбои «Си-Пи» отступили вниз по промоине.
Мы обсудили это и наметили план защиты на случай нового нападения. Неожиданно Джонатан повернулся ко мне:
— Да! Совсем забыл. Боди Миллер подстрелил Кеневейла!
Кеневейл…
— В него стреляли четыре раза, прежде чем он упал.
— Убит?
— По последним сведениям, пока жив.
— Миллер?
— Ни царапинки.
Кеневейл… Сражен Боди Миллером…
С Кеневейлом я мог разговаривать на одном языке. Он обладал холодным, бесстрастным умом; становиться ему поперек дороги было смертельно опасно, и никогда он не принимал поспешных или ошибочных решений. Пока рядом с Мойрой находился Кеневейл, она всегда была надежно защищена. Но кто защитит ее теперь?
