Альбертина шла все дальше. Зеркало, перед которым она остановилась теперь, занимало почти всю дальнюю стену комнаты.
— Театральный зал! — прошептал Отто.
В зеркале, без сомнения, отражалась сцена театрального зала. Альбертина увидела себя в белом платье Лиззи, возле большого кофра. В левой руке она кончиками пальцев держала цепочку, на которой висел ключ в форме дракона с зеленым камнем. Ключ покачивался. И каждый раз, когда на него падал свет, изумруд вспыхивал зелеными искрами.
— Альбертина, «перестань». — Отто закрыл глаза рукавом.
Клара и Пауле тоже поспешили отвернуться.
— Что «перестань»? — Альбертина взглянула на него с удивлением.
Когда Отто, Клара и Пауле снова заглянули в зеркало, прежнее изображение расплылось, и через мгновение в зеркале уже отражались четверо удивленных детей — трое из них в клетчатой одежде.
Адские псы
Как только тетя Кора осталась наедине с нотариусом, она превратилась в воплощенную любезность. Правда, и такое воплощение нельзя было назвать полным, но с помощью небольшой доли умения играть разные роли — и не в последнюю очередь с помощью заманчивого предложения подвезти Винкельфукса в Нижний Вюншельберг прямо в канцелярию — тетя Кора вполне могла обвести его вокруг пальца. Винкельфукс по большей части имел дело с актами, рукописями, параграфами, правовыми нормами и поэтому не сразу заметил, что любезность Коры не имеет ничего общего с обычной человеческой приветливостью. Всю дорогу она рассыпалась в льстивых похвалах, называя нотариуса достойным мужчиной, небывалой мудростью которого она восхищается. Добравшись до письменного стола нотариуса в его канцелярии, Кора приступила к делу.
Нет, осадил ее Винкельфукс, тетя Лиззи действительно всегда была очень своевольна, а в последние недели своей жизни — еще и очень слаба. Но свихнувшейся, сумасшедшей или вообще невменяемой, как выражается госпожа Рабеншлаг, нет, такой она не бывала никогда. Поэтому оспаривать завещание не имеет никакого смысла. Если бы госпожа Рабеншлаг была опекуншей малолетней наследницы, тогда разговор другой, но в данной ситуации он ничем помочь не может.
После нового обморока, который на этот раз был чистейшим притворством, после приступа ярости, в пылу которой была разбита дорогая разноцветная лампа фирмы «Тиффани» на столе Винкельфукса, тете Коре потребовалось как-то поддержать силы. Она отправилась в ресторан «Шпитц» на главной улице Нижнего Вюншельберга, рядом с рыночной площадью, где возвышалась монументальная статуя бургомистра.
После двойной порции шнапса взгляд ее сразу сосредоточился на магазинчике, расположенном рядом с рестораном. «Куликов — Охота на мелкую и крупную дичь» — написано было на вывеске во всю витрину.
— Ну хорошо, — пробормотала Кора. В голову ей пришла одна идея, причем очень подлая. — «Неволей иль волей, а будешь ты мой»,
[1] как сказал поэт, вот так-то, Альбертина Шульце! — Она опрокинула в рот остатки шнапса, помотала головой и вышла на улицу. — Посмотрим, чем располагает этот господин Куликов! Руфус, за мной!
В магазинчике было все для охоты на тварей, начиная с блохи и заканчивая китом-убийцей: баночки и коробочки с черепом и костями на этикетке, живая и мертвая приманка, алебарды, дробовики, мачете, гарпуны, ловушки, сети. При желании здесь можно было приобрести специальные растворы и искусственные глаза, чтобы делать чучела своих охотничьих трофеев.
Половину прилавка занимало чучело волка. Разинутая пасть обнажала зубы величиной с ладонь. Тетя Кора мизинчиком потрогала клык. Какой очаровательный зверек, подумала она.
Куликов отодвинул волка в сторону.
— Трансмазурский сумчатый волк. Является… э-э, то есть являлся исключительно опасным хищником. Убит нашим дорогим бургомистром господином Болленштилем. — Хозяин магазинчика, явно гордясь столь ценным чучелом предка голой диванной собачки Болленштиля, наклонился к посетителям и ощерил желтые зубы. — Убит этот волк, разумеется, не вполне легально, — шепнул он. — Ведь это последний представитель вида, госпожа Рабеншлаг.
Откуда Куликов знал, как ее зовут? Тетя Кора удивленно посмотрела на него, но он объяснил ей, что в Вюншельберге ничего нельзя надолго сохранить в тайне. В особенности, если господин бургомистр Болленштиль положил на что-то глаз.
В магазин вошел пожилой человек в высоких зеленых резиновых сапогах, в таком же зеленом прорезиненном плаще и с рыболовной сумкой за плечами.
Не успел он и рта раскрыть, как Куликов протявкал:
— Наживка для рыбалки — вон там, слева… Так чем могу служить милой даме? — снова обратился он к тете Коре.
— На моей вилле водится всякая погань, — сказала тетя Кора с видом невинного ягненка.
Выражение лица этого высокого, тощего человека за прилавком на миг просветлело. Ледяные глаза тети Коры сказали ему все. Если уж кто имел дело с коварными змеями и подлыми дикими кошками, то он, Куликов. Так что он знал, что этой даме нужно.
Тетя Кора взяла баночку, которую он протянул ей. Череп с костями и надпись под ним предупреждали: «Внимание! Беречь от детей!» Она резко сорвала с баночки крышку. Облачко тонкой белой пыли тут же выбилось наружу. Руфус, который безмолвной тенью следовал всюду за своей женой, вмиг покрылся этой пылью с головы до ног. Он начал чихать, отплевываться и чесаться.
Тетя Кора энергично помотала головой:
— Нет-нет. Погань размером гораздо больше. — Она подняла руку на уровень своей груди. — Вот, примерно такая. — Арбалет, который Куликов вложил в руки тете Коре, тут же сработал и метко раскроил надвое веревку, на которой над прилавком болталась передняя часть почти двухметровой акулы. Акула упала на дядю Руфуса, и его голова до самого воротничка исчезла в кровожадной пасти хищницы.
Тетя Кора снова отрицательно помотала головой.
— А нет ли у вас чего-нибудь особенно хитрого, действительно безотказного? И не обязательно совсем законного? Чего-нибудь такого, что даже взрослый мужчина с железными нервами побежит без оглядки?
— А для радужной форели они подходят? — Рыбак держал в руках картонную коробочку, в которой копошились толстые гусеницы.
— Они для всего подходят! — Куликов сунул рыбаку прямо в сумку всю коробочку. — Прошу! А теперь — на выход! — Охотник на крупную и мелкую дичь с треском захлопнул дверь магазина и повесил на нее табличку «Закрыто». Он чуял случай, когда можно испытать на деле свое новое средство. Подарить его людям. Вот этой женщине, например. А если это поможет прогнать нежеланных гостей с виллы, на которую облизывается Болленштиль, — тем лучше! — Вот теперь нам уже никто не помешает. — Он повернулся к тете Коре: — Пройдемте со мной в тот отдел, где средства для более серьезных случаев. — Ядовитая улыбка понимания, как молния, блеснула между Корой и Куликовым. Проходя мимо, он достал из-под прилавка маленькую флейту, размером не больше воскового мелка. Он повел тетю Кору во двор за магазином.
