— Если такова цена его расположения, пусть лучше вовсе мной не интересуется. Ничего, переживу как-нибудь, — пробормотала она ошарашенно.
Я выдохнула коротко, радуясь, что расспросы прекратились, и тут же услышала тихое:
— Император тоже наблюдает.
Покосилась на Айара, и противная холодная дрожь волной прокатилась вдоль позвоночника.
— Он, наверное, на жену смотрит.
— Нет, — разбила мои надежды Фиса, — именно на тебя. Почему?
— Понятия не имею, — зябко поежилась, — но знаешь, Альфииса, я никому не пожелаю привлечь к себе его внимание. Это страшно.
Несколько секунд мы молча глядели друг на друга. Фиса отвела глаза первой.
— Эглери! Эглери атта варэсс! Ирн! Ирн!
Трибуны продолжали неистовствовать, но стоило Айару вскинуть руку, как зрители мгновенно успокоились.
— Ратхарг наур Ирн! Во славу Ирна! — зазвучал над ареной звучный властный голос. Раиэсс был немногословен. — Досточтимые саэры, ежегодный Поединок Стихий открыт. Да пребудут с вами силы!
На последней фразе, знакомой до боли, я едва не поперхнулась от неожиданности: надо же, какое совпадение.
Не успел император завершить свою краткую речь, как рядом с каждым из глав шести высших родов замерцало марево перехода. Саэры исчезли, чтобы через секунду появиться на трибунах, каждый в своем секторе. На площадках величественными статуями остались стоять къоры.
Церемония открытия завершилась.
Воздух над ареной завибрировал от резкого трубного зова, возвещающего о начале турнира несовершеннолетних. Амфитеатр возбужденно зашевелился, загалдел, а на поле стали один за другим распахиваться порталы, выталкивая на манеж диковинных, несуразных, порой забавных тварей. Мало кто из сотворенных детьми къоров имел четкую узнаваемую форму, остальные своей нелепостью вызывали лишь удивление и замешательство.
Многоногие, многоголовые, многоглазые зверюшки и медузоподобные кляксы. Большие и маленькие, бесцветные и серо-буро-малиновые в крапинку. Кривые, косые, хромые. Они прыгали, ползали, нападали друг на друга, пытались взлететь, чем-то плевались и верещали на разные голоса. Неловкие и несовершенные ребячьи поделки — после великолепной шестерки идеальных къоров на них невозможно было смотреть без смеха.
Не сдержавшись, пару раз фыркнула, когда толстая волосатая амеба отрастила вдруг ложноножки и погналась за пронзительно визжащим рыжим ушастым недомерком, но запуталась в конечностях и практически упала к лапам до умиления хорошенького золотистого котика. Паальда покосилась недовольно, я захлопала ресницами и, нацепив на лицо маску восторженной дурочки, стала следить за кошаком.
Несмотря на добродушно-безобидный вид, он решительно и довольно резво расправлялся со своими соперниками. Наскакивал, сбивал с ног, кусал, топтал, тоненько порыкивал, разгоняя особо пугливых, и плевался лучистой субстанцией, устраняя самых храбрых. Минут через сорок все закончилось. Звереныш, взобравшись на появившийся в центре арены постамент, гордо замер, победоносно поглядывая на обезвреженных им конкурентов — покусанных, затоптанных и деморализованных.
— Досточтимые саэры, — на этот раз говорил Савард, — приветствуйте сильнейшего. В турнире несовершеннолетних победил Аллард Айар, перворожденный сын правящего рода Айар.
Вот этот… котенок по имени Гав принадлежит Ларду? Представила досаду наследника, с его-то амбициями: у отца — вселяющий ужас борэш, а у него — вот такое солнечное чудо.
Повернулась к Фисе.
— Кьор теперь останется у Алларда навсегда?
— Нет, конечно, — удивленно вздернула брови сестрица, — это всего лишь одна из первых, пусть и очень удачных попыток. Сын Повелителя необыкновенно талантлив, уверена, в самое ближайшее время он придаст ему, — Альфииса брезгливо ткнула пальцем в животинку, — более совершенную форму.
А мне вдруг стало жалко бедного кошарика.
После состязания молодняка объявили перерыв, и я снова получила сомнительное удовольствие лицезреть мрачные физиономии мэтров Иллата и Неора. Они вместе с телохранителями и Кариффой сопроводили нас с Налантой в Закатный, а после обеда и короткого отдыха доставили обратно в женскую ложу. В цепкие руки заждавшейся Альфиисы.
Во второй половине дня соревновались взрослые саэры, не прошедшие пока ритуала второго рождения. Как ни странно, представление быстро наскучило. Оно было не таким величественным и зрелищным, как церемония открытия, и не настолько забавно-нелепым, как турнир несовершеннолетних. А наблюдать, как къоры — командами и поодиночке — терзают друг друга, не хотелось, даже яркие магические спецэффекты не помогали. Видимо, гладиаторские бои не для меня.
Когда объявили об окончании первого дня Поединка Стихий, я откровенно обрадовалась. Не скрывая нетерпения, попрощалась с Фисой и поспешила во дворец наиды. Наланта с Энальдой ушли несколькими минутами раньше, пока я расшаркивалась с сестрицей. Видимо, Ланти тоже устала и решила сразу отправиться в свои покои.
— Госпожа, к вам приходила сирра Вионна, — с порога ошарашила неожиданной новостью Юнна.
Приходила? Сама?! Удивительно!
— Давно?
— Ушла почти перед самым вашим возвращением. Но до этого ждала… долго ждала. Просила передать, чтобы вы непременно навестили ее, как вернетесь.
— Наставница, — потянула за рукав Кариффу, — идемте.
— Но уже поздно, Кателлина.
— Она пришла лично. Без приглашения. Понимаете? — пыталась втолковать то, что для меня являлось совершенно очевидным. — Вдруг у нее что-то случилось?
— Есть служанки, телохранители, они всегда помогут.
— Это не то… Ладно, не хотите — пойду сама.
— Хорошо, — сдалась наконец старуха.
Мы добрались уже до выхода из гостиной, когда дверь резко распахнулась.
— Кэти!
И все проблемы этого мира отступили перед пламенем, бушующим в глазах Саварда. Нет, я не забыла о Вионне, просто отложила смутные тревоги и мысли на потом. Наида императора безвылазно сидит в своих комнатах, ничего ведь не случится, если я зайду к ней завтра?
Несколько мгновений сиятельный жадно рассматривал меня, потом нахмурился, и лицо его неуловимо изменилось: стало каким-то отстраненным, словно закрылось.
— Все вон!
Четкий недвусмысленный приказ требовал немедленного исполнения. Служанок как ветром сдуло. Кариффа поморщилась, но не проронила ни слова: почтительно склонила голову и скрылась в коридоре, оставив нас вдвоем.
— Что ты делала в первом ряду, Кателлина?
От удивления даже не сразу нашлась, что сказать. Как дурочка стояла и хлопала ресницами, растерянно уставясь на мужчину. Тяжелый пронзительный взгляд, надменно изогнутые губы, челюсти крепко сжаты — я уже и забыла, что Крэаз может быть таким. Отвыкла. Видимо, зря.
