А что именно? Чумбокта прищурился и стал прикидывать: «Новую кухлянку! И торбаса! И тёплую шапку!» Но зачем кухлянка, торбаса и шапка, если сейчас лето? Фу, какие приземлённые желания! Может, не прищуриваться, а вообще зажмуриться? Так мечтать лучше, однако! Всё равно что спишь. А в снах чего только не бывает.
Чумбокта крепко-крепко зажмурился, но ничего, кроме темноты не увидел.
– А! – махнул он рукой. – Потом придумаю. Всё лучшее бывает не сейчас, а потом. Правда, непонятно, когда наступает «потом», потому что мы всегда живём сейчас…
Он немного запутался между «сейчас» и «потом», снова махнул рукой и пошёл в лес к оленю У.
– Здравствуй, олень У! – сказал он другу. – Как жизнь?
– Не жалуюсь, – ответил олень У. – Солнышко светит, ветерок обдувает, еды – ешь, не хочу: смотри, какая сочная и густая трава, вкуснотища!
– Хорошо тебе, – вздохнул Чумбокта. – А я не травоядный. Мне бы чего посущественнее, например, эскимо или шоколадку…
– У! – сказал олень У. – Может, это вкусно, но разве ж это настоящая еда? – и откусил стебель какого-то сочного растения.
– У меня к тебе предложение, – улыбнулся Чумбокта. – Давай я тебя продам! Без денег мне совсем плохо приходится.
– У! – скривился олень У. – Ещё чего!
У него потому имя такое было – У, потому что он слишком часто говорил: «У!» Или вообще тянул: «Уууууууу…»
– Да ладно тебе, – сказал Чумбокта. – Может, ты весь и не годишься на продажу. Давай мы только шкуру твою продадим…
Олень У перестал грызть стебель сочной травы и даже выронил его.
– У! – воскликнул он. – Ну, вообще! Как это – шкуру? Без неё мне плохо будет. Олень без шкуры – это уже и не олень, а, скажем так, туша. Её мяснику отдают, а дальше…
А дальше оленю У продолжать не захотелось. И он только затянул:
– Ууууууууу….
Чумбокта почесал в затылке и сказал:
– Да уж! Что-то я не то придумал. Оленю без шкуры совсем плохо, а быть тушей – ещё хуже. Ох, что же делать-то?
Но олень У вообще-то был умным. Если бы он таким не был, его бы давно волки съели.
– Слушай, – предложил он Чумбокте, – продай меня вместе со шкурой. Тебе дадут деньги. А я уж как-нибудь убегу от покупателя.
И нашли они богатого шамана, которому была нужна оленья шкура.
– Интересно, – сказал шаман. – И даже странно! Почему ты, Чумбокта, продаёшь шкуру вместе с оленем? Первый раз такое встречаю!
– Всё когда-нибудь бывает в первый раз, – ответил Чумбокта. – Я придумал новый способ сохранения шкур! На живом олене она лучше сберегается, всегда свежая и чистая. Её по мере надобности можно по кусочку отрезать…
– У! – сказал олень У и даже копытцем о землю ударил. Противно ему было слышать такие слова.
– А чего это ты, олень У, растревожился? – заподозрил неладное богатый шаман.
Олень У спохватился и схитрил:
– О, у меня «у» – это слово-паразит. Не могу от дурной привычки избавиться. У!
– А может, из-за этой дурной привычки и шкура у тебя дурная? – хмыкнул шаман. – Мне плохая шкура не нужна!
– У, обижаешь, шаман! – олень гордо развернулся в направлении леса. – Пойду-ка я домой. Вот ещё! Всякими подозрениями меня обижать тут будут. Оставайся без шкуры!
Шаман испугался, что такая ладная да красивая шкура от него убежит. И, не торгуясь, отдал деньги Чумбокте.
Привёл он оленя У домой и давай нож точить, чтобы отрезать кусок шкуры. Но оленю, ясное дело, совершенно не хотелось лишаться своего наряда. Он наставил на шамана рога и тот испугался.
– А про рога мы не договаривались, – сказал шаман. – Я только шкуру хотел!
Тогда олень У топнул всеми четырьмя копытами. И шаман понял: ох, крепкие у него копыта, ударит – мало не покажется.
– И копыта мне не нужны! – сказал шаман.
– А шкура без рогов и копыт не бывает, – заметил олень. – У, какой ты, шаман, противный! Всё тебе не так и не эдак. Я не виноват, что не понравился тебе. Уууууууу…
И двинулся на шамана, топая копытами и выставив ветвистые рога. Тот от испуга хлопнулся в обморок. Не дожидаясь, пока он очнётся, олень У был таков.
Он бежал быстро-быстро и вскоре прибежал к Чумбокте. А тот сидит возле своей фанзы. Такой печальный!
– Что случилось? – удивился олень У. – Радоваться надо! Мы продали шкуру, не продав её. Такого, считай, почти и не бывает. У!
Чумбокта молчит, ничего не говорит. И печальный такой!
– У нас денег много, – напомнил олень У. – Пойдём чего-нибудь купим. И будем радоваться!
Тут Сорока прилетела, села на ветку повыше и засмеялась:
– Что легко пришло, то легко и ушло, ха-ха!
– Эх! – проронил наконец Чумбокта. – Я думал, что дырка в кармане бывает только в старых штанах. А она, оказывается, и в новых может быть.
И олень У узнал: денежки-то из кармана Чумбокты высыпались, пока он домой шёл. Даже копейки не осталось! Сорока всякие блестящие вещички любит собирать. Вот и собрала все монетки, запрятала в дупла деревьев, а в какие именно – забыла. Память-то птичья!
– У! – воскликнул олень У, топнул копытцем и в лес убежал.
А Чумбокта ещё долго горевал. Потом наловил рыбы, продал её. И было у него много денег. Карман-то он зашить всё-таки догадался!
