— Потерпи мама. Все разрешится.
— Скажи хотя бы, где тебя искать.
— Искать меня не нужно. Когда можно будет, я сама объявлюсь.
На прощание она оставила ей часть полученных от Алика денег. Та со страхом посмотрела на пачку зеленых купюр и категорически отказалась взять их в руки.
— Я же продала квартиру, — пробормотала Ксения, не уточняя, какую и где, и сунула деньги в бар.
Из подъезда мать вышла следом за Ксенией.
— Чуть не забыла. Тут этот, Витек, несколько раз звонил. Просил, чтобы я сказала тебе, как приедешь, что ему надо с тобой о чем-то поговорить. Я думаю, вам не надо встречаться.
Ксения с усмешкой обернулась.
— Ты что, думаешь, я боюсь его?… Времени только нет. Да я и так знаю, что ему нужно. Передай, если еще позвонит, что он сильно опоздал.
— Ты что, думаешь, он хотел на тебе жениться?
— А что? Разве я не могу быть желанной женщиной?!
— Ну что ты! — замахала руками родительница. — Да ты у меня…
— Ну, уж не перегибай, — заулыбалась Ксения, притормаживая мать.
Та снова нахмурилась.
— Но этот… Обнаглеть до такой степени…
Ксения задумалась.
— Ну, он же живой человек.
Мать, уже с осуждением, покосилась на нее.
— Нельзя же, Ксюша, быть такой отходчивой. Этот подлец чуть не изувечил тебе жизнь.
— Знаешь, мама, иногда и несчастье выносит тебя на дорогу, где можешь встретить свою судьбу. Ничего в нашей жизни не происходит случайно. Он в той драме был такой же жертвой, как и я. Только у каждого была своя роль.
— Ну, просто не узнаю тебя, — развела руками мать.
Большую часть дороги Алик по-прежнему молчал. Ксюша, решив, что он обиделся на нее, рискнула спросить об этом.
— Ну что ты! Я грущу потому, что за свою жизнь не встретил такую как ты. Все что-то…, — он неопределенно покрутил рукой.
— Зря ты так! Не такая уж я хорошая. Крылышки за моей спиной не шелестят. А потом… Чем хуже твоя секретарша? Такая же попка, и все остальное.
— Да что, в попке дело?! Ты видела, какая табличка на ее двери?
— Нет.
— Общий отдел.
Ксюша засмеялась.
— Остряк ты.
— Да нет, — почти обиделся Алик. — Я не люблю ничего общего. Я частник. И хочу женщину, которая была бы только моей. И все. Хочу жить по порядочному и начать с того, чтобы встретить ту, на которую можно положиться.
— И не знаешь где ее взять?
— Нет.
— В секс-шопе.
— Шутишь все! — ухмыльнулся Алик. — Я тебе правду сказал, я согласен посидеть и в запасных.
У Ксюши не хватило духу сказать ему еще раз «нет» и она просто пожала его руку лежащую на рулевом колесе.
От наблюдения за дорогой она отвлеклась лишь на секунду, и не сразу поняла, что мелькнуло перед ними и гулко грохнуло в лобовое стекло. Ксения вздрогнула, перевела взгляд вперед, но там уже ничего не было. Лишь на стекле образовалась тонкая трещина и какой-то розоватый след — полоса по диагонали.
— Что это?! — с испугом спросила она.
Алик, резко затормозив машину, снова тронул ее…
— Птица. Чайка, — мрачно ответил он.
Ксения заметила, что лицо его побледнело.
— Струсил? Или птицу жалко?
Алик усмехнулся.
— Плохая примета. Что-то случится на обратном пути. Запомни. Сто тридцать пятый километр…
— Может это со мной, — попыталась успокоить его Ксения.
— Типун тебе… Я же за рулем, — пробормотал водитель и оставшуюся часть пути молчал. Лицо его еще долго оставалось бледным.
Оказалось, что с шоссе монастырь не виден и Ксюша узнала деревушку только по названию. Она попросила Алика остановить машину на краю селения, отстегнула ремень и уже коснулась рукой замка, чтобы выйти из машины, как голос шофера остановил ее.
— У меня в Греции есть дом.
Ксюша в ужасе замерла и оглянулась.
Ее благодетель, положив руки на руль, смотрел вперед, на дорогу. Впечатление было такое, словно сказал он эти слова не ей.
— И… что?
— Хороший дом, на берегу. В Афинах у меня счет. На жизнь хватит.
Ксения в смятении не нашлась, что возразить.
— На хорошую жизнь. Без забот, без кошмаров, какие преследуют здесь…, — он, наконец, повернул к ней лицо. Оно было по-прежнему бледным. Горящие глаза. Нервно сжатые губы.
Встретившись, с ней взглядом он продолжил:
— Мы можем сейчас же доехать до аэропорта в Петрозаводске и уже завтра будем на берегу Адриатики.
— А как же твои компаньоны?
Алик усмехнулся.
— С ними все в порядке. Я подготовил, какие нужно распоряжения. Достаточно позвонить, чтобы они подняли ту папку… Почему тебя интересует это?
Ксюша отвела взгляд.
— Потому, что… я не знаю, что тебе сказать и как … Да, конечно, все козыри в твоих руках, но… но, понимаешь…, — она умоляюще посмотрела на него.
Алик усмехнулся, вернул взгляд на дорогу и выпрямился.
— Да, конечно, — пробормотал он. — А тебе не кажется, что тебя просто увлекла эта игра … в прятки?
Ксюша почувствовала, как глаза наполняются слезами.
— Пожалей меня, — прошептала она дрогнувшими губами.
Алик не шелохнулся, ничего не ответил, только прикрыл глаза.
— Я пойду? — жалобно проблеяла Ксения, осторожно протягивая руку к дверце.
Тот молча кивнул. Он отпускает ее.
Прежде чем выскочить из джипа Ксения быстро приблизилась к своему благодетелю, на секунду ткнулась в его щеку губами и мокрым носом и прошептала:
— Я тебя никогда не забуду!
Дом медвежатника она определила (по его же описанию, когда они вместе провели ночь в засаде) сразу. Бревенчатый, низкий, крепкий… На стук никто не откликнулся. Ксюша поняла, что с улицы стук не слышен, и надо пройти в сени. Она постучала во вторую дверь, оббитую косматой шкурой. Мужской голос разрешил войти. Ксюша открыла дверь. Пол в доме был ниже уровня земли, и создавалось ощущение полуподвала. Посреди комнаты, перед деревянным столом, боком к ней, стоял охотник в переднике и большим ножом разделывал мясо. На голове платок, завязанный сзади, словно у пирата. Перед ним печь, в которой видны всполохи огня. При появлении гостьи он не оглянулся и продолжал работу.
— Проходи, сейчас будем жарить мясо.
Ксюша шагнула через порог.
— Надо найти одного… медведя. Ты ведь знаешь всю Ладогу. Поможешь?
