– Хорошо, мама, завтра позвоню и приглашу их в гости.
– Спасибо, милая, пойдём спать, завтра к папе на могилку сходим, поговорим.
После обеда, когда сходили на кладбище, Катя позвонила Ивану Николаевичу:
– Здравствуйте! – она специально не представилась и не назвала его по имени, чтобы проверить, помнит ли он её голос.
– Здравствуй, Катенька, что-то случилось?
– Нет, Иван Николаевич, а почему вы спрашиваете?
– Просто, когда вы не звоните, я знаю, что у вас всё хорошо. А раз позвонили, значит, что-то случилось.
– Нет, не волнуйтесь, – она решила не говорить пока об их разрыве с Серёжей, – просто я приехала к маме с Машенькой, вашей внучкой, хотим пригласить вас в гости.
– Ой, спасибо, дочка. Так неожиданно. Конечно, приедем, в пятницу, или субботу, как вам удобнее?
– Приезжайте в пятницу, с ночёвкой, посидим, поговорим, рюмочку выпьем, а в субботу на могилу к папе сходим.
– Договорились, Катенька, мне одному приезжать?
– Ну почему одному, возьмите Свету с собой, я буду рада видеть вас обоих.
– Хорошо, спасибо, Катюша, до встречи!
Мама одобрительно кивнула:
– И от меня тебе спасибо, доченька. Это по-нашему, по-человечески. Пойдём по магазинам, а то у меня сама видишь, и мыши в холодильнике повесились.
– Пойдём, это я люблю. А ещё я соскучилась по кухне, хочется самой всё приготовить, хорошо?
– Да ради Бога, готовь на здоровье, а я тогда комнату гостям приготовлю, да в доме приберусь. Совсем всё паутиной заросло.
У женщин закипела работа, причём обычную, рутинную работу по дому они обе делали с необыкновенным удовольствием, припевая каждый свою песенку.
Когда приехали гости, всё в доме блестело, а стол ломился от всяких вкусностей.
Встретились, как родные. С радостью. Так встречаются, когда хотят этой встречи обе стороны. Так встречаются, когда рады видеть друг друга. Так встречаются, когда долго не встречались. Дедушка был без ума от Машеньки. Он привёз целую гору игрушек и теперь они сидели на полу, вдвоём, и, счастливые, игрались. Мария Никитична сидела и улыбалась. Девчонки пошли поболтать в Катину комнату. Потом сели за стол, много пили, так как, пока не виделись, скопилось много тостов. За внучку, за приезд, за Свету, которая была беременна, в общем, пили от души и для души.
Разошлись далеко за полночь. Девочки легли у Кати в комнате, а Иван Николаевича уложили в зале, на диване. Когда Света с Машей уснули, Катя выскользнула из спальни в зал, и увидела, что Иван Николаевич не спит. Она поняла, что он ждал её.
– Садись, Катюш, расскажи всё-таки, что случилось, не томи душу.
– Разошлись мы с Серёжей. Изменил он мне с моей сестрой. И не просто изменил, а предал. Всё время, пока я была беременной, и после того, как родила, они постоянно, много мне изменяли.
– Ты уверена в этом?
– Полностью, я установила видеокамеру и всё тайно сняла.
– Понятно. И что теперь?
– А теперь я буду жить у мамы, а они там. Будет деньги высылать мне на дочку, как-то проживём.
– Развелись официально?
– Пока нет!
– Ну и правильно. После того, что случилось нужно обязательно пожить подальше друг от друга, а там сердце всё подскажет. Это я тебя не успокаиваю, нет. И переубеждать тебя нет смысла, ты пострадавшая, делаешь всё правильно. Просто не рви по живому. Нашу с Валей историю вспомни. Измена, конечно, это грех и предательство, но…. Ты всё-таки не торопись. Я не говорю, чтобы ты его прощала, нет. Но помни, что когда проходят годы, и меняются обстоятельства, очень часто на всё в прошлом смотришь по-другому. Даже церковь учит, что раскаяние – это путь, который может, а иногда и должен, пройти каждый. Ибо все мы грешны. Ну, это я своё мнение сказал, так сказать, опираясь на свой горький опыт, а решать, конечно, тебе. Иди, доченька, спи спокойно, у тебя теперь есть стимул жизни.
– Машенька! Расти её и радуйся, да нас не забывай.
– Хорошо, Иван Николаевич. Мы теперь будем часто видеться, когда-нибудь и мы к вам приедем.
– Милости просим, очень буду рад. Спокойной ночи!
Глава двадцать четвёртая
Прошла неделя, а у него не выходила из головы та поездка к внучке. Это был один из самых счастливых дней в его жизни, с тех пор, как всё случилось.
– Круг замкнулся, наверно скоро меня не станет. Ты уж, Танюха, меня прости, но прошлая жизнь не отпускает.
– Я понимаю, только что-то ты рано собрался. Никакой круг ещё не сомкнулся, в нём не хватает ещё пару звеньев, так что, не торопись.
– Да, ты права, хотелось бы, чтобы всё закончилось, как в хорошем сериале, но боюсь, что не получиться.
– Не бойся, всё получится, вот увидишь.
Через неделю он слёг. Всё шло к развязке. Врач, который его наблюдал все эти годы, подтвердил: организм потерял иммунитет и вскоре всё закончится.
– Спасибо, доктор, за всё.
– Мне очень жаль, но медицина, пока, бессильна, а чудес не бывает. Прощайте, Иван Николаевич. Постарайтесь быть самим собою, и молитесь, это сейчас именно то, что вам нужно.
Он ушёл, и вместе с закрывающейся дверью ушла последняя надежда.
– Конечно, Танюха, он не должен был мне этого всего говорить, но я уже давно взял с него обещание, что он мне не будет врать. Он молодец. А ты не реви, ещё, может, месяц проживу, слышала? Мне сейчас только слёз твоих не хватает. Давай, будем подниматься, накрой стол, выпить хочу, поговорить с тобой хочу.
Приехала Света, которой позвонила Татьяна.
– О, привет, а ты какими судьбами?
– Да проезжала мимо, дай, думаю, заеду, видишь, какой у меня нюх – прямо к столу.
– Нюх, говоришь, – тут он внимательно посмотрел на Татьяну, – ну, ну.
– Как дела, давай по стопочке?
– Пап, мне же нельзя!
– Я тебе тысячу раз давал читать эту книжечку, «Алкоголизм», где чёрным по белому написано: «Детям с четырнадцати лет, как и беременным ежедневная норма потребления вина не должна превышать двести граммов». Ты понимаешь слова: ежедневная и двести граммов?
– А что, вино есть?
– Танюша, тащи вино!
– А как твой мужик, не пьёт?
– Нет, пап, сказал: «Пока не родишь – не буду!»
– Видишь, а ты его бросать хотела. Человека надо понимать и помогать. Он нормальный мужик, живи с ним, главное, что он тебя любит. Видишь, как у Серёги всё перевернулось?
– Да, ну давай, пап, за здоровье!
Как только Света уехала, Иван Николаевич упал и потерял сознание.
