– Итак, впервые я узнал, что такое папиллома в седьмом классе. Мы, как всегда, по выходным, парились у знакомых в русской бане. Отец отхлестал меня веником, и я побежал на улицу окунуться в снег. Когда забежал назад в парилку меня стал хлестать дядя Веня, который вдруг остановился и уставился на мой детородный орган.
– Что это у тебя?
– Где? – испугался я.
– Там, – он указал пальцем.
– Ничего, оно у меня с рождения.
– Слышишь, Саня, – обратился он к моему отцу, – ты видел, что у твоего пацана выросло на самой главной части тела?
– Видел, а что?
– А то, что ни у кого из нас такого нет, а у него есть. Может к доктору сводить?
– Мы думали, что оно само рассосётся.
– За тринадцать лет не рассосалось, сколько ещё ждать будешь? Своди обязательно к врачу.
– Что, думаешь это заразное?
– По виду вроде нет, а там чёрт его знает.
На следующий день отец повёз меня к Степану Некандровичу, его другу, доктору.
– Ну, хвастайся, Вовка.
Я снял штаны, затем трусы и показал своё «богатство».
– Тот надел перчатки, и начал смотреть, мять в пальцах мой шарик, который вырос у меня на самом конце шкурки моего «дружка».
– Не больно? – спрашивал он каждый раз, проводя какие-то манипуляции. – Так, постой, я сейчас венеролога позову, очень интересно.
Он вышел, и, через минуты три, зашёл с двумя докторами.
– Полюбуйтесь, коллеги!
Опять начали осматривать меня, щупать, сдавливать мою «интересную штучку».
– Да, интересно, – наконец резюмировал один из них, – одевайся, пацан.
– Что, интересно, можете сказать? – не выдержал отец. – Оно не заразное? А то ходим в баню, народ, сами понимаете, волнуется.
– Успокойтесь, если вы говорите, что это у него практически с рождения, и не меняется, то, скорее всего, это анатомическое отклонение, возможно папиллома. Сдайте анализы, на всякий случай, а там посмотрим.
В четверг я сдал анализы, а в пятницу у нас дома был сабантуй, по какому-то поводу, и Степан Некандрович на нём присутствовал вместе с женой и детьми. Паша, его сын, сразу с порога повел меня в мою комнату и скомандовал:
– Давай, хвастайся!
– Ты что, чем хвастаться?
– Короче, я подслушал разговор родителей, так вот отец говорит, что тебе очень повезло с твоей штукой. Покажи!
Ребята мы были взрослые, уже передавали друг другу опыт, как правильно «гонять лысого», поэтому я, без особых церемоний, снял штаны с трусами, и Пашка принялся внимательно изучать мой шарик.
– Да, интересно, только не понимаю, почему повезло?
– Да какая разница, лишь бы не резали.
– Не, отец сказал, что такое отрезать может только конченный идиот. Ладно, давай в морской бой резаться.
И мы начали заниматься тем, что нам было на тот момент интересно.
Прошло несколько недель, и мы опять пошли в баню к знакомым. На этот раз отец перед тем, как идти в парилку, показал дяде Вене справку, о том, что эта штука не является инфекционным заболеванием, и не ограничивает посещения мест общественного купания (бани). Потом, на перекуре, я подслушал, как отец рассказывал дяде Вене:
– Мы хотели удалить эту штуку, так Степан сказал: «Вы ненормальные! Сотни мужиков специально себе загоняют под кожу шарики, чтобы бабы больше „балдели“, а тут природа сама подарила парню такой подарочек, так что, не вздумайте. Он потом вам не раз спасибо скажет».
В общем, оставили меня в покое. Во второй раз я вспомнил об этой штуке через два месяца. Моя двоюродная сестра училась плохо, и меня заставляли заниматься уроками с этой противной, некрасивой девчонкой. Она приходила два раза в неделю, и мы с ней готовили уроки по математике, чтобы на следующий день она получала хорошие оценки. Девка была капризная, и заниматься не хотела, поэтому мне приходилось её буквально заставлять. В тот день, она села на стул, надулась и сказала, что ей лень учиться. Мне, пока я с ней не сделаю уроки, запрещали выходить на улицу, гулять, поэтому я начал с уговоров. Она наотрез отказалась даже записывать то, что я за неё решил. Я начал на неё кричать. Бесполезно! Тогда я решил её силой заставить писать. Завязалась драка, она стала бить меня по голове книжкой, я схватил её за руки и повалил на рядом стоящую тахту. Она отбивалась руками, рычала и кусалась. Тогда я схватил её за руки и, оказавшись на ней, стал пытаться её успокоить. Она извивалась, шипела и пыталась вырваться. Так получилось, что ноги её раздвинулись, и я прикоснулся к ней всем телом. Двигаясь на ней, мой товарищ в трусах, от прикосновений и движений резко вырос в размерах и стал надавливать ей в то место, где ноги прирастают к телу. Неожиданно мой шарик попал в её углубление и, двигаясь в нём, произвёл до странного эффекта. Тоня, так звали мою сестру, вдруг перестала рычать, широко раскрыла глаза и перестала сопротивляться. Мы двигались вместе, получая удовольствие. Резкое облегчение сделало мои трусы абсолютно мокрыми от обильного извержения. Я слез с неё и откинулся на спину. Тоня лежала рядом, тяжело дыша. Через некоторое время я встал и пошёл переодеться. Когда вернулся, онемел: Тоня сидела и писала в тетради. Через полчаса она ушла. Прощались быстро, опустив глаза.
После того четверга, она пришла в следующий раз во вторник. Мы стали проверять то, что ей задали. Потом я стал объяснять ей, как решить задачи. Она неожиданно прервала меня тем, что открыла тетрадку, и я увидел, что всё домашнее задание уже решено. Мы встретились взглядами, и она со всего маху дала мне книжкой по голове. С криками: «А я уже всё сделала!» Мы начали опять бороться на тахте. В этот раз я быстро оказался на ней, и мой шарик быстро нашёл ямку. Наши тела подсказывали нам движения, и мы уже скоро лежали рядом друг другом, освободившись от того, чем нас мучила природа. В этот раз я заметил, что она пришла не тёплых колготках, а просто в короткой юбке, под которой были только тоненькие трусики. Мы стали заниматься чаще, так как явные успехи Тони в математике, вылились в просьбу её родителей позаниматься и по другим предметам. Тоня приходила, мы быстро проверяли, как она дома всё сделала, и потом валились на тахту побороться. Результатом стало то, что Тоня закончила год без троек, мне её родители подарили велосипед, а я перестал снимать напряжение при помощи правой руки. Да, и ещё, я научился хорошо стирать свои трусы, чтобы у матери не появилось никаких подозрений. Наступили каникулы, я уехал на лето к бабушке, а когда вернулся, узнал, что Тоня с родителями переехали в другой город, так как её отец получил новое назначение. Забегая вперёд, скажу, что в дальнейшем мы с Тоней встречались только один раз, и гонимые юношескими воспоминаниями, конечно, оказались в крепких объятиях друг друга, наградой от которых стал мне подаренный, вместе со страстью, триппер, но это уже совсем другая история.
В том же году, когда мы с Тоней усердно занимались учёбой, осенью проходила призывная комиссия. Нас осматривали со всех сторон, заглядывали во все места и принимали решения: «годен – не годен». Вместе с ребятами своего класса, я побывал почти у всех врачей, и, уже в конце осмотра, оказался перед Степаном Некандровичем, который был членом этой комиссии. Они сидели вместе с венерологом и урологом, которые меня осматривали в больнице. С одной стороны, я был рад увидеть папиного друга, но с другой стороны, возле них находилось около двадцати студентов мединститута, которые на практике осваивали навыки в своей профессии. Именно у этих врачей нужно было снимать трусы и показывать всё своё хозяйство. Присутствие большого количества красивых девиц несколько затрудняли это действо. Мы наблюдали, как уже несколько человек были отправлены в туалет, чтобы привести свои возбуждённые «аппараты» в спокойное состояние, то есть – подержать их под струёй холодной воды.
