И вот он, результат! Уверенная победа. Трудная, настоящая, выстраданная. Одним из первых поздравить Черепанова позвонил Бальцерович:
– Могу с гордостью констатировать, дружище, что отныне твоя цена на рынке как великого стратега и организатора выборного дела существенно возросла, – Михаил Евгеньевич явно пребывал в добром расположении духа. – Когда дойдёт до меня очередь пожать руку столь великому человеку?
– Да хоть сейчас готов предстать перед тобой в любом удобном месте, – Иван вдруг вспомнил про долг и расписку, но сейчас, на фоне победы на выборах и повергнутого Селиванова, это уже не было столь критично, как несколько месяцев назад, и не так давило на мозги. Шутка ли, из такой передряги выбраться! Обидно, конечно, что похищенные Селивановым деньги так и не удалось вернуть. Но теперь Ивану была обещана солидная премия. Также возникли возможности спрямления на его телекомпанию новых рекламных потоков, что гарантировало в ближайшее время дополнительные заработки. И если договориться о реструктуризации долга, то можно считать вопрос закрытым…
– Тогда жду тебя в офисе через часок, – Михаил Евгеньевич превратился в саму любезность.
…Бальцерович выбрался из своего уютного кресла навстречу Черепанову, оживленно хлопнул его по плечу и обнял, как старого друга.
Ещё раз поздравив Ивана с успешным завершением выборной кампании, Михаил Евгеньевич хитро прищурился и сообщил:
– А я, честно тебе признаюсь, с самого начала не сомневался, что всё у тебя получится, но просто виду не подавал, чтобы ты раньше времени булки не расслаблял. Так что давай по рюмке поднимем – есть за что…
Когда вслед за бокалом коньячка дошла очередь до лимончика и шоколада, Бальцерович сделал театральный жест и воскликнул:
– Ой, чуть не забыл, у меня же для тебя имеется подарочек – скромный правда, – он достал из внутреннего кармана свёрнутый вчетверо листок бумаги. – Держи свою расписочку. Ты больше никому ничего не должен. Живи, радуйся и керуй своей бессмертной телекомпанией до ста лет.
Черепанов опешил от неожиданности. Вот так легко и просто, как возникла в его жизни эта невероятная по масштабам проблема, точно так же она, выходит, и рассосалась? Иван сам не заметил, как его сдержанное обычно лицо осветилось блаженной улыбкой.
– Но, Миша, это слишком дорогой подарок.
– Полно тебе кокетничать, как красной девице. То, что нам удалось сделать, с лихвой перекрыло все издержки. Так что забудь, – Бальцерович взял из рук Ивана расписку, неспешно порвал её на мелкие кусочки, положил в пепельницу и щёлкнул зажигалкой.
Затем вновь наполнил бокалы.
– Давай моего Серегу помянем, который за дело наше правое жизнь отдал, – Михаил Евгеньевич враз изменил тональность беседы с празднично-весёлой на серьёзную и слегка гнетущую. – Я его семье пенсию назначил, детей выучить пообещал. Я же христианин, ты знаешь. У меня со своими всё по-людски. Они мне преданы – и я их не обижаю.
Когда бокалы были опорожнены, Бальцерович как бы невзначай поинтересовался:
– Иван Сергеевич, я ведь тебе пособил немножко?
– Немножко?! Не то слово, Миша, такое дорогого стоит и не забывается, – несмотря на минор последних фраз, Иван находился всё же в приподнятом расположении духа.
– И теперь ты при влиянии, чему я несказанно рад, – Михаил Евгеньевич слегка прищурился. – Мне нужно на газ по городу хорошего человечка поставить, а тебе с твоим нынешним авторитетом большого труда не составит словечко в нужном кабинете замолвить. А дальше мы сами сладим.
У Ивана враз сдавило виски. Вот они, реальные плоды их доблестной победы. Победы сил добра над силами зла, как он искренне полагал до настоящего момента. Интересно, кто теперь продолжает дело Селиванова? В этот момент его мозги весьма некстати начала сверлить детская считалка: «А» и «Б» сидели на трубе. «А» – упало, «Б» – пропало, что осталось на трубе? Простенькая считалка начинала приобретать некий зловещий оттенок…
– Так кто у нас остался на газовой трубе? – вслух произнёс Черепанов.
– Не понял? – Бальцерович в упор глядел на Ивана.
– Да это я так, про «А» и «Б», что сидели на трубе, вспомнилось, – задумчиво произнёс Иван и неожиданно спросил: – Миша, а в твоём кабинете видеозапись ведётся?
– Свят-свят-свят, старик. И тебе не советую в эти шпионские штучки играть. Если такой материал плодить, он может выстрелить и по тебе самому. Так поможешь?
Черепанов почувствовал, что его отказ не будет понят, и молча кивнул головой.
– Ну и лады. На посошок? – Бальцерович снова был сама любезность.
– Спасибо, дел ещё много, – отказался Черепанов, его приподнятое настроение куда-то враз выветрилось.
* * *
Иван внимательно посмотрел на себя в зеркало. Оттуда его с интересом разглядывал какой-то похожий на него, но явно чужой человек. Слегка ссутулившийся, с наметившимся животиком, он явно был несколько старше Ивана: уставший взгляд, активно поседевшие за последние несколько месяцев виски, поредевшие на макушке волосы, которые обнажили загоревшую кожу, – этот загар являлся пока единственным утешительным фактором.
Иван улыбнулся незнакомцу, расправил плечи и… потихоньку начал к нему привыкать. Нет, дружок, так у нас дело не пойдёт. Черепанов тут же, сходу, отжался 28 раз от пола – он любил цифру 28, что означало: четырежды семь. А завтра будет 29 отжиманий, послезавтра – уже 30 и так до восьмидесяти. Потом Иван позвонил в лучшую в городе танцевальную студию «Биг Данс», чтобы узнать расписание занятий бальным и латиноамериканским танцами в группе для начинающих, после чего выяснил в бассейне, когда сегодня можно поплавать.
Довольно, хватит. Начиная с сегодняшнего дня, пятую часть времени и денег он будет тратить на себя лично. Так он сохранит себя и для работы, и для семьи. А ещё выделит для своего хобби пару вечеров в неделю – будет столярничать и мастерить мебель. Можно начать с детского столика и стульчика…
Радостно отключив телефон, Иван, как в детстве, вихрем слетел с пятого этажа по лестнице, запрыгнул в машину и поехал по магазинам. Ему захотелось купить несколько книг – что-то из новых авторов, а также классику – перечитать. Потом он наметил приобрести новые вещи – кроссовки, куртку, джинсы, свитер и плавки. Вообще-то он ненавидел тратить время на покупки в магазинах и всячески этого избегал, но сейчас ему приятно было привести себя в порядок. Черепанов чувствовал, как возвращается к себе, как молодеет. Ведь ему вскоре предстояло стать папой, а в воспитании будущего сына нет ничего важнее личного примера.
Вместо эпилога
Несмотря на первый день зимы, чистый снежок уже ложился на шапку и воротник, приветливо поскрипывал под ногами. Иван любил зиму. Эх, сейчас бы на лыжи! А потом возле каминчика посидеть. Побаловать себя с мороза горячим чайком, шашлычком и рюмочкой коньячку!
И повод для такого замечательного мероприятия вскоре подвернулся – обмыть новый патрульный автомобиль в неформальной обстановке.
