– В Афгане? – переспросил Иван.
Он не скрывал своего удивления. Когда это было? Почти тридцать лет назад медицинский борт из Темреза доставил в Москву тяжелораненого капитана Черепанова. На этом Афганистан для Ивана остался в прошлом. Кто бы это мог быть? Армейские друзья? Их мало, но они все знают его номер телефона и могут в любой момент с ним связаться без посредников. Несколько солдат из его роты даже приезжали к нему в гости пару лет назад.
– Здравствуйте, Ваня, – раздался в трубке хрипловатый голос.
Где-то Иван его уже слышал. Но кто это?
– Вас побеспокоил Сергей Александрович Святенко. Помните горный аул на границе с Пакистаном? Дерзкого мальчишку Мехрана? Военнопленных десантников?
Да это же священник! Сколько раз Иван вспоминал этого загадочного батюшку и в Афганистане, и уже на гражданке. Однажды, еще в Афгане, встретив подполковника Репнина, он не удержался и напрямую спросил у него, что слышно об их общем знакомом.
– Священник? Сергей Александрович? – удивленно посмотрев на Черепанова, переспросил контрразведчик. – Первый раз о таком слышу. И тебе, капитан, советую всякой ерундой голову не забивать.
Этим ответом особист еще больше заставил Ивана задуматься о судьбе таинственного священника. Сколько же ему сейчас? Лет семьдесят, не меньше. Он и в те далекие восьмидесятые выглядел стариком, а сейчас, наверное, и подавно.
– Вспомнили? – вопрос Святенко заставил Черепанова отвлечься от воспоминаний. – У меня, Иван Сергеевич, очень мало времени. Я понимаю, что уже поздно, но мне хотелось бы встретиться с вами прямо сейчас. Вы не возражаете?
– Хорошо, приезжайте, – ни на минуту не задумываясь, ответил Иван. – Только у нас сейчас комендантский час… Может, лучше все-таки подождать до утра?
– Ничего, я буду осторожным, – ответил священник, и в трубке раздались короткие гудки.
Иван не успел сказать старому знакомому свой адрес, но он почему-то был уверен, что тот его знает. Черепанов закрыл ноутбук, убрал в шкаф разбросанные еще с вечера вещи и открыл холодильник. «Не густо, конечно, но яичницу с колбасой приготовить можно», – с сомнением глядя на початую бутылку водки, подумал он. Поставив на плиту чайник, Иван подошел к окну. До утра было еще далеко, но где-то к востоку над крышами многоэтажек, словно лучи рассвета, полыхало зарево. Бой шел далеко в стороне, может быть, за десятки километров от города, но глухие звуки разрывов были хорошо слышны даже в центре. Во многих окнах горел свет. Большинство горожан уже привыкли к тому, что артиллерия начинает «работать» на рассвете. Поэтому днем все старались выспаться, а по ночам – это уже как Бог даст. Особенно доставалось жителям домов, которые располагались на окраинах города и в районе аэропорта. Бывало и такое, что канонада от разрывов снарядов и мин там не умолкала ни днем, ни ночью. И так неделями. Несмотря на то, что ни газа, ни воды, ни электричества в этих районах давно уже не было, многие люди не покинули свои дома и продолжали в них жить. Кто в подвалах, кто в ванных комнатах, а кто и просто в коридорах или на лестничных площадках, устраиваясь на ночь под бетонные стены несущих конструкций. Откуда-то пошел слух, что под ними во время обстрела находиться безопасней, чем в комнатах. Иван скептически относился к этим советам «бывалых», будучи убежденным в том, что все зависит от калибра боеприпаса и опыта наводчика. Но сумку с документами и вещами первой необходимости держал всегда под рукой. Самое удивительное наступало утром. Пережив ночной кошмар, невыспавшиеся жители городских окраин как ни в чем ни бывало спешили на работу, ехали в центр за продуктами, собирались у своих подъездов и до хрипоты спорили о том, из чего их обстреляли этой ночью – из «градов», танков или самоходных орудий? Потом они не спеша обходили микрорайон, считая воронки и попадания в стены и крыши домов. Называли имена тех, кому этой ночью не повезло… И так до вечера. С наступлением темноты улицы пустели, в окнах, как по команде, гасли тусклые огоньки свечек и фонариков.
В ночной тишине стук в дверь раздался неожиданно громко. «Не звонит, чтобы не беспокоить соседей», – подумал о предусмотрительности ночного гостя Иван. С мальчишеским любопытством он открыл дверь. На пороге в рясе и с медным крестом («неужели те же?» – мелькнула у Ивана мысль) стоял священник. Не было только домашней кофты с прорехами, зашитыми белыми нитками. Левый пустой рукав рясы все так же был заткнут за пояс. Сергей Александрович был седым уже тогда, в далекие восьмидесятые, а сейчас его волосы и борода стали абсолютно белыми. Но глаза у гостя были все такими же молодыми, а рукопожатие – отнюдь не старческим.
– Ну, здравствуйте, товарищ старший лейтенант, – с таким же любопытством разглядывая Черепанова, произнес Святенко.
– Здравствуйте, Сергей Александрович. Вот это сюрприз! – с нескрываемым удивлением произнес Иван. – Вы с дороги? Проходите сразу на кухню. Я вас, судя по времени, уже завтраком буду угощать.
– Нет, спасибо. Мы ужинали у отца Иннокентия, – мягко отказался от предложения хозяина Святенко.
– Мы? – с нескрываемым удивлением переспросил Черепанов.
– Вы меня простите, Ваня. Я не успел вас предупредить по телефону. Да, я не один, – с этими словами священник повернулся и тихонько кого-то позвал. – Малой!
От стены лестничной площадки отделилась какая-то тень, и через несколько секунд на пороге квартиры Черепанова стоял еще один гость. «А батюшка как был хитрованом, так им и остался», – подумал Иван, рассматривая спутника священника. Перед ним стоял парень лет двадцати-двадцати пяти, с русыми короткими волосами, худощавым лицом и тонкими губами. Потертые джинсы и выцветшая футболка с портретом Микки Мауса завершали его портрет. Мимо такого на улице пройдешь и не обратишь внимания.
– Не малой, Сергей Александрович, а Маллой, – протягивая Черепанову руку, произнес парнишка. – Неужели трудно запомнить? Две буквы, а смысл меняется в корне. Учишь вас, учишь…
За этой перепалкой на филологические темы гости вместе с хозяином прошли в квартиру.
– Завтракать, Иван Сергеевич, мы не будем, а вот от чашки чая не откажемся, – произнес священник, проходя на кухню. – Ты как насчет чая, малой?
Парень в ответ только махнул рукой и скрылся за дверью ванной.
– А может, что покрепче? – вспомнив о начатой бутылке водки в дверце холодильника, спросил Иван. – За встречу, так сказать.
– Нет, Ваня, разговор у нас с вами будет серьезный. В другой раз с удовольствием, – ответил ему Святенко и устало опустился на один из стульев, стоявших у кухонного стола. Окинув взглядом кухню, он спросил:
– Судя по всему, Иван Сергеевич, вы живете один? Что так?
Ивану тысячу раз приходилось отвечать на этот вопрос, поэтому и сейчас, не задумываясь, он ответил дежурной фразой:
– Да не сложилось как-то. Наверное, встреча с той единственной и неповторимой еще впереди.
Рассказывать об Ольге, с которой его связывают близкие отношения уже более десяти лет, ему почему-то не хотелось. Да и что говорить, если он и сам до конца не понимает эту женщину. Она могла жить у него неделями, помнится, был случай – и месяцами. Но потом, словно подчиняясь какому-то зову природы, она собирала свои вещи и тихонько перебиралась в свою квартиру. Первое время такое поведение Ольги выводило его из себя. Он не отвечал на ее звонки и в очередной раз давал себе слово, что и сам не будет звонить. Но проходило время, и опять какая-то необъяснимая сила тянула их друг к другу.
