Едва матка произнесла последние слова, как Мировое древо затряслось от раскатов грома. Девочки тоже затряслись – и потянулись друг к другу. «Не бойтесь! – властно промолвила Божья мудрость. – Громовержец никогда не разит пчелиные гнёзда. Готовьтесь в дорогу и помните заветные слова: «Сидят девицы в тёмной темнице, вяжут сетку без иглы, без нитки». Стоит их произнести – любая пчела станет вашей подругой». «Беда! – перебила разговор пчелиная разведчица. – К нам приближается рой шершней». «Не беда! – одёрнула паникёршу Свиридина. – Раньше справлялись – и теперь справимся. А для вас, красны девицы, шершни представляют огромную опасность».
Но сёстры уже успели испугаться, не ожидая предостережений. Прямо на них неуклонно надвигалась армада гигантских насекомых с кровавыми глазами и хищными челюстями. Психическая атака тигроподобных шершней сопровождалась нарастающим гулом и устрашающим размахом зловещих крыльев. От страха Любава два раза глотнула из дарованного сосуда. Какая-то неведомая сила закинула её за облака – девочка ударилась головой о небесную твердь и вверх тормашками свалилась на первое небо. Не долго думая, младшая сестра последовала примеру старшей и проделала аналогичный путь.
Целый час сёстры пролежали без сознания – на втором часу стали потихоньку приходить в себя. Открыв глаза, Любава обнаружила, что распласталась в бескрайнем поле – под блестящим серебристым небом, попорченным отдельными мрачными тучами. Непривычное небо висело так низко, что девочке стало не по себе. Она толкнула в бок лежащую рядом сестру – и та, пошевельнувшись, продрала мутные глаза. «Неужели мы добрались до Бабушки с Дедушкой?» – неуверенно предположила Любава. «Маловероятно, – отмела версию Наташа. – Где ты видела такое странное небо?» Преодолевая боль в мышцах, ловкая и прыгучая, как обезьянка, младшая сестра одним прыжком вскочила на ноги. Потом вытянула вверх указательный палец, сделала ещё один прыжок – и угодила пальцем прямо в небо. «Это жесть, – начала догадываться Наташа. – А обширное поле – не что иное, как Мать Сыра Земля». «Какой красивый бык прогуливается взад и вперёд, – восхитилась старшая сестра. – Такой же белый, как наш Дювэ». «Это бог солнца Хорс. Он, как белый свет, есть всегда, даже когда небо покрыто тучами». Подтверждая Наташины слова, бык закивал влажным «зеркалом». Приняв кивки за любовный зов, к нему рванула пятнистая чёрно-белая корова. «Жена Хорса, – продолжила рассказ Наташа. – В её образе предстаёт рогатый месяц». Корова-месяц неслась по полю на крыльях любви, а на её полых рогах, как знамя, развевалось чистейшее бельё. На белоснежном фоне в глаза бросались многочисленные чёрные пятна.
«Эти пятна – души умерших», – растолковала Наташа. «Настоящее поле чудес», – от восторга у Любавы перехватило дыхание. Улыбнувшись сравнению, Наташа указала на копны и стога, разбросанные по полю: «Они символизируют одинокие звёзды и Плеяды; воз, его колёса и сломанная оглобля – Большую Медведицу; а косари – Орион». Слушая разъяснения сестры, Любава очарованно смотрела на мускулистого мужчину, беспрерывно метавшего стог сена. Благодаря точно рассчитанным движениям, аккуратный стог стремительно рос прямо на глазах. Крестьянин играючи орудовал вилами, не обращая внимания на нестерпимый жар, исходивший от солнечного божества. Переведя взгляд с человека на быка, который, покинув супругу, не торопясь, направился к сёстрам, Любава чуть не пропустила момент, когда вилы внезапно выскользнули из обессиленных рук – и полетели в жестяное небо. Проколов тонкую жесть, бесконтрольное орудие труда описало в воздухе полный круг – и упало в чистом поле. Между тем Зверь Сварогов настойчиво двигался к девочкам. Когда бык, тряся войлом, подошёл на рискованное расстояние, Любава, наконец, заметила, что он… одноглазый. Хорс проследил за движением пытливого взгляда. «Когда-то у меня тоже было два глаза, – перебирая сильными ногами, пророкотал бык. – Однажды ко мне незаметно подкралась змея и высосала один глаз. Её, злодейку, подослал Перун. Он говорит, что – двуглазый – я спалил бы всю землю. (От обильных слёз бычье «зеркало» стало ещё мокрее.) А то, что я каждую ночь вынужден окунаться в холодное море, чтобы не сгореть дотла, никого не касается?!» Преисполненный жалости к самому себе, Хорс разразился рыданиями, а его грузное тело зашаталось из стороны в сторону. «Надо что-то делать», – пролепетала Наташа – и, безрассудно придвинувшись к ярому зверю, обняла его за толстую шею. В нежных объятиях бык постепенно обмяк – и девочка, подсуетившись, достала из сумы золотой символ, украсив им бычью шею. После секундного колебания старшая сестра встала рядом с младшей. Однако опасения Любавы не подтвердились. Увидев червонное золото, Зверь Сварогов широко ощерился и одобрительно проревел: «Вам удалось мне угодить, красны девицы. Долг платежом красен. Скажите: что я могу для вас сделать?»
Пораскинув мозгами, Наташа поклонилась Солнцу в пояс: «Коли божество отдыхает – значит, не за горами Ваш заход. Будьте добры, повремените маленько. А то нам надо до полуночи поспеть к Перуну». При упоминании о Громовержце бык-солнце слегка поморщился, но вскоре усиленно закивал «зеркалом»: «Ну что же, будь по-вашему. Уважу негаданную просьбу, а ещё и подброшу вас кверху. К Перуну вряд ли заброшу, а вот на четвёртое небо наверняка попадёте». Подкрепляя слова действием, Зверь Сварогов поддел девочек на рога и, оглушительно заревев, перебросил их через три неба.
Погрузившись в небесную хлябь по самую шейку, сёстры изо всех сил закричали: «Караул!» Их истошные вопли слились с гортанными звуками охотничьего рога. Звуки становились всё громче и больно били по барабанным перепонкам. Оглушённые тонущие девочки не сразу углядели величавую ладью, плывшую им на помощь. На ладье в полный рост стоял седовласый старец с развевающейся на ветру густой гривой. В одной руке он держал Копьё Власти, а другой прижимал к дряхлым губам охотничий рог. Немощный старик трубил с такой нечеловеческой силой, что на его морщинистой шее одна за другой лопались синие жилы. На зазывные звуки со всех сторон слетались свистящие ветры и неугомонно носились вокруг ладьи. «Стрибог – бог ветров», – наконец, угадала Наташа, проглотив изрядную порцию небесной хляби. Оторвавшись от рога, властный старец приблизил к девочкам бесконечное Копьё Власти. Ухватившись за оружие, сёстры, как бабочки, вспорхнули в воздух – и опустились на ладью – недалеко от Стрибога. «Сейчас вызову лёгкий бриз», – провозгласил бог ветров – и без напряжения подул в охотничий рог. Зеркальная гладь воды покрылась пёстрой рябью, расступившейся под напором восхитительного судна. Гордясь прямым парусом, ладья грациозно скользила по синей бездне, потревоженной мелкими всплесками. Сёстры дрожмя дрожали от холода и от испуга, враждебно косясь на непредсказуемую хлябь. «Зря морщите личики, – осуждающе произнёс Стрибог. – Вода – это дар божий. Она появилась раньше земли. Даже мы, боги, почитаем небесную хлябь и зовём её ласково: Драва. Вода земная, небесная и человеческая связаны между собой. Обидите нашу Драву – разверзнутся хляби небесные – и опять падёт потоп на ваши головы». Послушав пророческую речь, Наташа опамятовалась, вынула из мокроватой сумы подмоченную муку – и рассыпала её над всемогущей Дравой. Тряхнув струящейся бородой, бог ветров сменил гнев на милость: «Вот это по-нашему, девоньки. Простите старика, если чем обидел, и поведайте: куда путь держите? каким ветром вас занесло на четвёртое небо?» Сёстры, перебивая друг друга, изложили суть своего путешествия. «Да… – задумалось божество. – С Перуном разговаривать – не в бирюльки играть. Отвезу-ка я вас в «Медвежий угол» – Храм Волосов. Там у нас сегодня дружеская пирушка: пищу богов вкушаем – нектаром запиваем. Одна божья голова – хорошо, а четыре – лучше. Посовещаемся промеж себя – авось что-нибудь и сообразим». Надув как следует дряблые щёки, старец выдул весь воздух в охотничий рог – и под давлением сармы ладья заходила ходуном. «Вперёд!» – выкрикнул бог ветров – и могучий ветер понёс судёнышко со скоростью 60 м/с. Доставив пассажиров в Храм Волосов, сарма, с позволения владыки, как стрела, пустилась домой – на Байкал. «Медвежий угол» потряс воображение сестёр необозримыми габаритами и внутренним убранством. Войдя под небесный свод Храма, девочки прежде всего обратили внимание на четыре золотисто-пурпурных трона. Лишь один из них был занят солнечноволосым зрелым мужчиной, который старился не по дням, а по минутам. «Это не иначе как Дажьбог, – припомнила Наташа. – Завтра утром он снова омолодится».
