По возвращении домой выяснилось, что Наташе нравится красоваться в центре всеобщего внимания. Каждый свободный час она использовала для того, чтобы завязать новые знакомства. Она с лёгкостью находила себе друзей как в человеческом обществе, так и в животном мире. Наташа была ловкой, быстрой и прыгучей, как истинная обезьянка. Она приводила в восторг мальчишек, с которыми лазила по деревьям и бегала наперегонки. С таким же успехом она дружила и с девочками. Наташа учила их «языку» обезьян, а они её – человеческой речи. Но больше всего девочке-шимпанзе нравилось общаться с животными и птицами – особенно с теми, которые обладали музыкальными способностями.
Наташа оказалась настоящей меломанкой. На музыку она реагировала очень чутко. Например, от джаза у неё повышалась температура, а от музыки Моцарта – появлялись новые таланты. Мама тщательно подбирала подходящую мелодию. И её усилия увенчались успехом: под «Времена года» Чайковского девочка продекламировала стихотворение Пушкина «Я помню чудное мгновенье…» А в другой раз, услышав «Дубинушку», стала подпевать Шаляпину и выучила песню наизусть.
С тех самых пор у Наташи появился большой секрет. Её часто можно было увидеть задумчивой и вздыхающей. На расспросы она не поддавалась. Наташа вздыхала целый месяц. Потом перестала вздыхать – и явилась домой в сопровождении целой толпы артистов. Это были представители как человеческого, так и животного мира. «Что это такое?!»
– в один голос вскрикнули опешившие родители. «Хор», – коротко ответила Наташа. Разношёрстный хор с трудом разместился в гостиной. Кого здесь только не было! Мальчики и девочки, дворняжки, кошки, голуби и певчие птицы. Была даже одна рысь, которую Наташа отыскала в подмосковном лесу. Их всех объединила любовь к пению. «Что будете петь?» – дрожащим голосом спросила Мама. «Дубинушку», – ответила Наташа. «Ав, ав», – подтвердила овчарка из соседнего двора. Мама села за пианино. Запевалой, разумеется, был соловей. Хор звучал на удивление слаженно и красиво, хотя каждый пел на своём языке. Папа и Любава с удовольствием присоединились к поющим. «Надо подумать о выступлении на публике», – мечтательно произнёс Папа, когда все разошлись, разбежались и разлетелись по своим домам. «Я позвоню директору зоопарка. Она обещала…» – вспомнил он. Но Мама уже пришла в себя: «Никаких публичных выступлений. Девочку пора готовить к школе. Правда, меня беспокоит, как сложатся её отношения с репетитором».
Репетитора звали Амалия Нарциссовна, и она пришла от Наташи в неописуемый восторг. Нужно признать, что для восторга были все основания. К этому времени обезьянка превратилась в длинноногую смуглую брюнетку со специфическими чертами лица и с человеческим волосяным покровом. Одевалась она очень ярко и вызывающе, подражая маминому стилю. «Она из Африки или из Америки?» – млея от наслаждения, спросила Амалия Нарциссовна. «Безусловно, когда-то была из Африки», – неопределённо ответила Мама. Что касается Наташи, то она настолько привыкла учиться, что легко вписалась в подготовительный процесс. Девочка делала поразительные успехи, особенно под музыку Чайковского. Через год она блестяще прошла собеседование и была зачислена в 1 «а» класс.
Любава открыто гордилась своей младшей сестрой. Ей и в голову не приходило, что в один непогожий день они рассорятся с Наташей в пух и прах. Это был день Любавиного рождения. Любава пригласила девочек и мальчиков из танцевальной студии. Если бы это было возможно, она бы пригласила одного Серёжу Захарова. Но это было невозможно. Они держали свою любовь в глубокой тайне. Серёжа был красивый и талантливый, умный и отзывчивый, сильный и справедливый. С Любавой он познакомился на городском конкурсе. Она лучше всех танцевала вальс, самбо, цыганочку и рок-н-ролл. О Серёже мечтала вся танцевальная студия, но он выбрал Любаву. Её любовь к Серёже была как удар молнии. Возлюбленный дарил ей цветы, посвящал стихи и назначал свидания. На день рождения он принёс огромный букет пышных пионов. Дверь ему открыла Наташа. Она была неотразима. Она очень старалась понравиться, и ей это вполне удалось. Мимо Наташи невозможно было пройти – и Серёжа остановился. Он не спускал с неё восхищённых глаз в течение всего вечера. Любава почувствовала, как больно закололо сердце. Она ждала, что Серёжа пригласит её на их любимый рок-н-ролл… но он пригласил Наташу. Любава знала, что сестра танцует рок-н-ролл первый раз в жизни. Она прислушивалась к ревности, которая росла внутри неё, готовая вырваться наружу. К большому разочарованию Любавы, сестра танцевала умопомрачительно. Все застыли и смотрели на Наташу. А попугай Африка хлопал крыльями и бесконечно вызывал её на бис. «Откуда это у неё?» – Мама не решалась верить собственным глазам. «Оттуда», – Папа в растерянности махнул рукой – не то в сторону Африки, не то в сторону Америки. В то время как все присутствующие любовались Наташей, Любава утирала слёзы зависти. Ей захотелось остаться наедине со своим горем – и она спряталась на балконе. Было уже темно и прохладно. Слёзы высохли, а сердце из горячего стало холодным. Вдруг Любава услышала шаги: кто-то собирался нарушить её одиночество. В темноте невозможно было ничего разглядеть, зато можно было распознать голоса. Серёжин голос шептал стихи. Через несколько минут Любава услышала второй голос. Он сказал: «Уходи». Раздались неуверенные шаги… И вдруг, неожиданно для самой себя, Любава обрушилась на сестру. Наташа, конечно, не заметила её на балконе и застыла от страха. Любава наскакивала на сестру, корчила рожи и пищала, как обезьяна, силы которой на исходе. Вероятно, с ней происходило то превращение, о котором предупреждала Мама. Наташа взяла себя в руки и достала фонарик, который всегда носила с собой. Она осветила лицо сестры и сразу всё поняла. Наташа сделала жест рукой, означавший «грязная обезьяна», и заплакала. Сёстры молча отвернулись друг от друга. Так они простояли, может быть, минуту, а может быть, целую вечность. Наконец, Наташа превозмогла себя и прошептала: «Я его не люблю. Он ушёл и больше не вернётся». Любава ощупью нашла узкую ладонь и крепко её сжала. «Прости меня, – промямлила она. – Я, действительно, грязная обезьяна».
«Ты знаешь… – задумчиво произнесла Наташа, аккуратно подбирая слова, – мне кажется, что только сейчас я взаправду стала человеком».
Близнецы
У Наташи раздвоилась личность. Это совершалось постепенно – на Любавиных глазах. Сперва она заметила симптомы в поведении младшей сестры. К бывшей шимпанзе вернулись обезьяньи повадки. Выходя во двор, Наташа не пропускала ни одного подходящего дерева, чтобы на него взобраться. Когда баба Настя попыталась её урезонить, девочка подняла с земли палку и, что есть мочи, стала колотить ни в чём не повинную рябину. При этом её взгляд сделался пронзительным, а губы угрожающе поджались. Возмущённая баба Настя, показав одичавшей Наташе напружиненную спину, прямиком направилась к родителям.
«Девочке, как бывшей шимпанзе, необходима разрядка», – заступился за любимицу Папа. «Я приму меры, чтобы такое больше не повторилось», – вразрез пообещала Мама. И тут же перешла от слов к делу. «На тебя жалуются соседи», – укорила она младшую дочь. Реакция Наташи была более чем неожиданной. Девочка разразилась нечеловеческим стоном и «сухим» плачем. «Может быть, тебе чего-то не хватает?» – поинтересовалась озадаченная Мама. Не переставая рыдать, Наташа приложила к зубам большой палец правой руки. «Она проголодалась, – перевела Любава. – Купить тебе арбузного мороженого?» «Хочу термитов и муравьев», – натужно потребовала сестра. «К сожалению, усилиями Дювэ наша квартира лишилась насекомых», – виновато напомнил Папа. «Китайский ресторан», – подсказал вездесущий Африка. «Никаких ресторанов, – обуздала попугая строгая Мама. – Надо срочно обращаться к специалисту, пока не стало хуже».
