— Вот бы у нас вообще не было папы, — пробормотал Робби.
— Эй, а ну-ка прекрати! — цыкнула я.
— Я его больше не люблю, — сказал Робби.
— Что за глупости. Конечно, любишь.
— Нет, не люблю. И он меня тоже не любит.
— А вот и любит. Конечно, он тебя любит. Ты же его сын.
— А чего он злится, если мне страшно и тошнит… Роз?
— Чего?
— Как думаешь, папа из-за меня нас бросил? — шепотом спросил Робби. — Потому что я ему надоел?
— Ну ты что! Ты тут ни при чем, и я тоже. Просто ему мама надоела, теперь он Элис любит. — Я крепко обняла брата. — Хорош из-за всяких глупостей переживать. Давай лучше придумывай суперклассное желание на завтра.
Глава 10
На следующий день мы чуть было не остались без пикника. Почти все утро шел дождь.
— Ну какой лес, когда льет как из ведра, — сказал папа.
— Если честно, надоели мне эти пикники, — сказала Элис. — Столько возни.
Мы со Шлёпой и Робби просили и умоляли, особенно когда около полудня дождь перестал, но папа с Элис — ноль внимания. К счастью, у нас был маленький союзник, перед которым было невозможно устоять.
— Пикник? — сказала Моди. — Пикник в лесу! Да, да, да!
— Опять? — испугалась Элис.
— Опять! Опять! Опять! — сказала Моди и запрыгала.
— А что, можно брезентовую подстилку взять, — задумался папа. — А еду я сам приготовлю, Элис.
Он крупно нарезал французский багет, прихватил три вида сыра, несколько груш и бананов из вазы с фруктами и пачку шоколадного печенья из шкафчика, а в пакет со льдом в сумке-термосе сунул большую упаковку фруктового льда.
— Готово! — победно сообщил он.
Не такой гурманский пикник, как у Элис, но все равно очень вкусный. Элис ни за что не хотела давать Моди мороженое — завела песню насчет красителей и консервантов. Но солнце стало припекать, а Моди с такой мольбой смотрела на нее своими глазищами, что ей пришлось уступить. Моди облизывала мороженое и довольно хлюпала, мордочка у нее стала вся оранжевая, даже уши, потому что она все время поворачивала голову и с тоской смотрела на песчаную яму.
— Бизьянка, скорей! — сказала она.
— Мы пойдем в песок, поиграем с Моди в обезьянку, — сказала Шлёпа.
— До чего же странные у вас игры, — сказала Элис. — Ладно, только никуда не уходите — обещаете?
— Да не волнуйся, мам. Никуда мы больше не уйдем, — сказала Шлёпа. — Пошли, Моди, выкопаем в песке ямку, ага?
Мы все вместе подошли к яме, Моди радостного запрыгала.
— Твоя очередь, Робби, не забыл? — сказала я.
— Нет моя, моя, моя! — закричала Моди.
Мы все уставились на нее.
— Ну… Моди и правда еще не загадывала, но она же еще маленькая, нет? — с сомнением сказала я. — Вдруг она пожелает какую-нибудь дичь и начнется бардак?
— К бардаку нам не привыкать! — отозвалась Шлёпа. Она поковырялась в песке и нашла псаммиадову лапу. — Ага! Вот вы где! Вылезайте-ка, мистер Псаммиадик! — Она принялась его вытаскивать.
— Аккуратнее! — воскликнул Робби.
— Да уж, было бы неплохо, — сердито сказал псаммиад. Он выбрался из песка и отряхнулся. Потом от души зевнул, продемонстрировав ярко-розовый рот с кучей острых маленьких зубов. — А я так хорошо спал. Нет, надо было явиться и разбудить!
— А мы хотим еще желание, — сказала Шлёпа. — Давай, Моди!
Моди на коленках поползла по песку, счастливо улыбаясь.
— Привет, бизьянка! — сказала она.
— Возможно, при плохом освещении я и напоминаю примата, однако ж я принадлежу к совершенно иному виду, — сказал псаммиад. — Батюшки! Я последний представитель своего вида, и боюсь, долго мне не продержаться, если вы, дети, так будете меня изводить.
— Смешная бизьянка, — любовно сказала Моди, явно не поняв ни единого слова. Она потянулась погладить его.
— Осторожней! — цыкнул на нее псаммиад.
Элис не удалось толком отмыть малышку от мороженого, и Моди была липковата.
— Милая бизьянка. Смешная бизьянка. Модина бизьянка, — и она аккуратно присела рядом с ним на корточки — так, чтобы его не касаться. — Гей, кошка со скрипкой, идут на горку Джек и Джилл, апчхи, апчхи, ставь скорее чай! — пропела ему Моди.
Псаммиадовы глаза-стебельки повернулись.
— Моди вам поет свою песенку, — сказала я.
— Это я слышу, — сказал псаммиад.
— Загадывай желание, Моди! — поторопила Шлёпа.
— Хочу людей, — сказала Моди.
— Каких еще людей? — не поняла Шлёпа.
— Джека, и Джилл, и Полли, и Сьюки, и смешного котика, и щенка, и коровку, и чайник с тарелкой, и розы, и веночки
[24], — перечислила Моди.
— Но они же не настоящие. Это просто глупые детские песенки, — сказала Шлёпа. — Нельзя такое желать!
— Отчего же, — сказал псаммиад. Он напыжился и раздувался до тех пор, пока не превратился в большой мохнатый шар, а потом резко сдулся, приняв обычный вид. Он повертел глазами по сторонам, потом дернулся, услышав вдалеке собачий лай, и мигом зарылся обратно в песок, шустро орудуя всеми четырьмя лапами.
А мы во все глаза уставились на самую странную компанию, которую нам доводилось видеть. Коричневый с белым терьерчик носился кругами как оглашенный — видать, учуял псаммиада. Пес принялся копать, но Робби поймал его и не отпускал.
— Нет! Плохая собака! Оставь псаммиада в покое, — сказал Робби.
Пес начал лаять — теперь он нацелился на кота в красном смокинге и синих брюках. Кот сидел на кочке, прижимая подбородком к плечу маленькую скрипочку. Он вовсю наяривал смычком, а чудная жестяная тарелка с чайником, взявшись за жестяные руки, выделывали коленца под музыку. Из-за деревьев прискакала большая бурая корова и замычала в такт. Она то и дело вытягивала шею и задирала голову в небо.
