Его злило, что он угодил в какую-то странную и опасную переделку. В самом деле, ему следовало во всю прыть спешить к Глоубу, а не мешкать попусту невесть где. И все Шойер, будь он неладен. Адам Старк не мог так просто пропасть: А что, если его захватили апачи или он лежит на дне какого-нибудь каньона? Только бы скорей рассвело. Он посмотрел в сторону далекой Рокинстрау, выискивая на ее вершине хоть небольшой столбик дыма. Но ничего не нашел. Сванти не сомневался, что к этому времени индейцы уже вошли в каньон с часовней.
Апачи бдительны от природы. Накануне их застали врасплох. Так что нынче они настороже вдвойне. Вступать в каньон они будут с оглядкой, с величайшими предосторожностями. А это выигрыш во времени, столь необходимый сейчас.
Таггарта беспокоило, что пришлось оставить Мириам одну, пусть даже в самом безопасном месте на какое только можно было рассчитывать. Она надежно укрыта от вражеских глаз. Да и едва ли кому-то взбредет в голову искать ее на вершине мессы. Собственно говоря, Мириам была в несравненно большей безопасности, нежели он сам. Не исключено, что уже сейчас его держит на мушке какой-нибудь апач. Или Шойер. Если он решил вернуться за золотом, то ему ничего не стоит выследить их, и тогда он найдет Мириам. Человек, вроде него, ступая на путь беззакония, становится много опаснее заурядных преступников.
Неровная гряда дальних холмов окрасилась в розоватый цвет, алые блики потекли по склонам гор, будто раскаленная лава. Растерев руки, чтобы согреть их, Сванти взял ружье и вывел коня на тропу.
Разобраться в сумятице следов на ней было нелегко. Оставленные ночью отпечатки коней и мулов беспорядочно переплетались. Вскоре ему удалось отыскать место, где следы его коня и вьючных мулов исчезали на скалистом уступе, но других отпечатков не было.
Сванти все больше нервничал. Время поджимало, апачи уже вот-вот обнаружат след беглецов. Он был готов к действию, как туго свернутая пружина, и конь чувствовал состояние седока. Вскоре Таггарт выехал туда, где они с Мириам ночью ждали остальных, — туда, где обнаружилось, что остались одни.
Отсюда ровная безлесая вершина месы, где пряталась Мириам, четко вырисовывалась на фоне светлого утреннего неба. Первые лучи солнца уже коснулись ее. Похоже, там все было спокойно — никаких признаков жизни. Казалось, там совершенно негде укрыться.
Сванти поскакал дальше, и вдруг заметил следы драки на краю тропинки — земля была буквально взрыта сапогами. Он попробовал заглянуть вниз с обрыва, но разглядеть ничего не удалось — утес в этом месте выступал вперед, нависая над ущельем.
Ковбой стоял на тропе, оглядываясь. Давненько он не испытывал такого напряжения. Всеми фибрами души он ощущал смертельную опасность. Отчаянно хотелось курить, но даже это было рискованно.
Теперь нужно поскорей отыскать спуск в расщелину. Таггарт был готов биться об заклад, что Адам живой или мертвый лежит на дне. Но глубина обрыва — футов этак восемьдесят — не оставляла почти никакой надежды. Никто не может выжить, упав с такой кручи на острые скалы.
Развернув коня, Таггарт стал спускаться вниз.
Мириам беспокойно прохаживалась среди мулов, поглаживая их и ласково с ними разговаривая. Она замерзала и с нетерпением ждала первых теплых лучей.
Плоскую вершину горы покрывал тоненький слой почвы, но вокруг лужи был только камень — иссиня-черный базальт, холодный как железо.
Мулы и лошади, довольные остановкой после такого долгого и утомительного перехода, тихо подремывали. Оставив их, девушка с винтовкой в руке выбралась на обрыв впадины, откуда могла заглянуть за край месы.
Ничего.
Вдали, на востоке, бледно-лимонное небо начало обретать алый оттенок.
Следя, как занимается рассвет, Мириам думала о Таггарте. Она поняла, что любит его и что прежде никогда не испытывала этого чувства. Так немного произошло между ними, так мало слов было сказано… С ласковой улыбкой она отметила его излишнюю застенчивость.
Каждый раз он медлил, прежде чем хотя бы слегка прикоснуться к ней. Женское чутье говорило Мириам, что он тоже испытывает к ней нечто большее, чем дружеское участие. И вот теперь он ушел, ушел навстречу опасности.
Укрытие для нее было подобрано на славу — издали создавалось впечатление, что на совершенно ровной и плоской вершине месы просто невозможно спрятаться. Значит, никто и не полезет сюда. И все же до самого Глоуба ни один укромный уголок, не мог считаться совершенно безопасным. Мириам даже и не надеялась, что найдет здесь нечто большее, чем временное убежище.
Долгожданный рассвет настал как всегда внезапно. Горы сбросили ночную тень и предстали в розово-алых лучах солнца, окутанные зеленой дымкой лесов. Бескрайнее огромное безоблачное небо стало наливаться неимоверной голубизной. Снизу не доносилось ни единого звука. Казалось, девушка осталась одна во вселенной, и во всем мире нет больше ни одной живой души.
Мириам изрядно проголодалась, но не осмелилась бы развести огонь, даже если бы у нее имелось топливо. А на вершине не оказалось ни единой хворостинки. Зато неподалеку от края впадины росла трава, и Мириам принялась рвать ее для мулов. Отнесла добрую охапку и тут же вернулась за другой. Работа полностью поглотила ее, пока солнце медленно поднималось над горизонтом. Ей удалось немного согреться и подкормить животных.
Покончив с хозяйственными хлопотами, она снова выглянула за край впадины, но ничего настораживающего не увидела. Ни дыма, ни облака пыли из-под копыт коня — вообще ничего. Так протекло несколько часов. Первая примета жизни на горах появилась после полудня, над тропой, по которой ночью ехали беглецы, возник столб пыли. Завороженная этим зрелищем, девушка не слышала тихих шагов у себя за спиной, и, когда оглянулась, было слишком поздно. На нее смотрело дуло винтовки Пете Шойера.
— Я никогда еще не убивал женщин, — заявил он, — но золото на мулах способно весьма облегчить мне задачу. Только попробуй что-нибудь выкинуть — я нарушу свое правило. — Он огляделся по сторонам. — Где Таггарт?
— Где-то тут. — Скользнув мимо Шойера, взгляд Мириам упал на Консуэло. — Не ожидала от тебя такого, Конни.
На лице Консуэло читались подавленность и уныние.
— Я хочу уйти отсюда. Я хочу жить. Он спасет меня.
— Думаю не так быстро, как бы тебе хотелось. — Мириам повернулась к Шойеру. — Значит, не удовольствовался тем, что уже отхватил? Вернулся за остальным?
Шойер деловито собирал поводья мулов в одну связку.
— Уж коли за что-то взялся, то надо доводить дело до конца, — преспокойно объяснил он. — Когда встаешь на такую тропу, то цена должна быть очень высокой.
— Теперь уже тебя будут преследовать за вознаграждение, — позлорадствовала Мириам.
Он на мгновение приостановился, будто подобная мысль еще не приходила ему в голову.
— Никто не узнает, — вымолвил он наконец. — Кому в голову придет, что у вас было столько золота?
