Я встал, но от скамейки отошёл не сразу. Потому что увидел, как бородач вынул из рюкзака тетрадь в клеёнчатой обложке и положил её на колено. Я заглянул к нему через плечо. Он открыл чистую страницу и написал сверху:
История первая. Пропавшая девочка
Объявление
Шёл по траве медведь: топ-топ, топ-топ. И вдруг увидел зайца. Заяц сидел на полянке и делал зарядку. Упражнения для ушей: вверх-вбок, вверх-вбок.
Заяц совсем не испугался медведя. Потому что он был в сто раз больше. Он был синий, а медведь красный. Это медведь испугался и поскорей полез на забор…
Таська стала ему помогать – и вот тут увидела невысоко на заборе бумажку. Бумажка была приколота тремя кнопками, как объявление. Четвёртая кнопка, должно быть, выпала.
Таське ещё не было шести лет, поэтому она сначала прочла только первое слово крупными буквами: УРОКИ.
Да, похоже было на объявление. Таких много висит возле станции: на столбах, на стенах, даже на деревьях. И на заборах тоже, но только со стороны дороги, там, где их могут прочесть прохожие. «СДАЁТСЯ ДАЧА, ТОЛЬКО БЕЗ ДЕТЕЙ». «ПРОПАЛ ПОПУГАЙ, УМЕЕТ ГОВОРИТЬ СЛОВО “КРАСОТА” И ЕЩЁ НЕКОТОРЫЕ. КТО НАЙДЁТ, ТОМУ БУДЕТ БОЛЬШОЕ СПАСИБО». «ДАЮ УРОКИ ИГРЫ НА БАРАБАНЕ». И тому подобное. А внизу адрес и телефон. Это, видно, тоже было про уроки. Только прикноплено почему-то со стороны двора, да ещё в таком месте, где вряд ли кто-нибудь, кроме Таськи, мог его увидеть.
Таська пошевелила губами и разобрала ещё одно печатное слово: ВРАНЬЯ.
Вместе получилось: УРОКИ ВРАНЬЯ.
Тут было что-то странное, и Таська поскорей позвала Тима.
Тим собирал во дворе пух с одуванчиков. Этот пух был почти как хлопок (который он видел на рисунке в одной книге). Если собрать его много, из него можно было, наверное, делать, как из хлопка, пряжу и ткать полотно. Даже странно, что до этого ещё никто не додумался.
Тим умел читать всё. Он был старше сестры на полтора года и уже перешёл во второй класс. Вот что он прочёл в объявлении:
Даю УРОКИ ВРАНЬЯ бесплатно
Адрес: 2-я Первоапрельская
дом без номера за синим забором
Да, для такого странного объявления и место было самое подходящее.
– Ерунда, – подумав, сказал Тим. – Таких уроков не бывает.
– Конечно, не бывает, – согласилась Таська. – Ерунда и враньё.
Тут оба нечаянно задумались. Если это было враньё, значит, писавший умел врать. А если умел – почему бы не поучить и других?
– Вранью не надо учить, – сказал Тим.
– Да, – опять быстро согласилась Таська. – Как будто я и так не умею.
– А то умеешь, – сказал Тим. Он хотел сказать что-то другое, но не стерпел всегдашнего Таськиного хвастовства.
– А что, не умею?
– А что, умеешь?
Между прочим, у них почему-то всегда так получалось. И спорить вроде не о чем, и не собирались они спорить, но сама собой уже готова была вылезти ссора – как будто всё время дремала где-то рядышком и от звука их голосов просыпалась.
– А вот и умею! – кричала Таська и прыгала на одной ноге и поворачивалась вокруг себя. Её мороженым не корми, только дай поспорить.
– А вот и не умеешь, – нахмурясь, отвечал Тим.
– Умею!
– Не умеешь.
– Умею! Меня, если хочешь знать, за мое враньё даже били.
– Это кто? – насторожился Тим. Потому что про битьё сестры ему полагалось знать. Какая ни есть, а защищать её он должен.
– А, мальчишки в Москве, – махнула рукой Таська, показывая, что, во-первых, это пустяки, а во-вторых, выдавать она никого не собирается.
– И что ты им врала?
– Разное. Например, как я была в кино с таким широким экраном – в два километра. А Мишка говорит: там же ничего не увидишь. А я говорю: там давали такие специальные автомобильчики, чтобы ездить и смотреть, где самое интересное. А Сашка стал спорить, что самое интересное не угадаешь… Ещё про дождь. Как у нас на даче был такой сильный дождь, что я в нём плавала. А Мишка говорит: враньё, ты плавать-то не умеешь. А я говорю: умею, и по всякому, даже кроликом. А Сашка стал смеяться, что кроликом, я его толкнула… ну и вот…
Да, можно было дальше не объяснять. Тим подумал, что он хорошо понимает этих мальчишек. Таську иногда прямо хотелось стукнуть. Только враньё тут было ни при чём.
– Это называется не врать, – сказал он, – а фантазировать.
Таська чуть-чуть помолчала: просто не могла сразу повторить трудное слово.
– Хорошо, – сказала она, – а сегодня утром Скуке Зелёной про погреб – это было враньё?
И тут Тим просто не нашёл что ответить.
Скука Зелёная
Скуку Зелёную на самом деле звали тётя Лена. Хотя была она им не тётя, а сестра, двоюродная или, кажется, троюродная. Или даже больше. Она приехала в Москву из Астрахани поступать в институт и пока жила у них на даче. К экзаменам готовилась.
Таська, увидев её, даже притихла – так она вначале понравилась. Глаза зелёные, ресницы, как бабочки, платье в крупных цветах – настоящая принцесса. Но красивей всего были косы – золотистые, длинные-предлинные. Таська ни у кого таких не видела. Вечером она подсмотрела, как Елена Красивая (так она её про себя назвала) причёсывалась в сумерках: распущенные волосы лились, словно золотой водопад, под гребешком вспыхивали звёздочки и слышалось лёгкое потрескивание. Таська решила, что больше никогда не даст себе подстригать волосы, отрастит до самой земли.
Она потом даже нарисовала, как это будет выглядеть. Чтобы волосы не волочились по земле, как шлейф королевского платья, она придумала подвязывать вместо бантиков воздушные шары – пусть плывут сзади в воздухе. Вот так:
Тиму на волосы и ресницы было, конечно, наплевать. Но ему тётя Лена вначале тоже понравилась, хотя и по другой причине. Она привезла с собой книги с замечательными названиями: «Физика» там была, и «Алгебра», и какие-то ещё. Тётя Лена читала их даже за едой. С ней можно было, наверно, поговорить о чём-нибудь научном. Тим разок-другой даже пробовал подступиться.
